Сахиб Джамал - Темнокожий мальчик в поисках счастья

Ходиджа наклонила голову в знак согласия.

— А к вам мы не пойдем, уже поздно, но и тебя я не отпущу. Последняя ночь. Кто знает, когда мы еще увидимся, — сказал Мухтар, взяв за руку друга.

После недолгих уговоров Мехти уступил, и вскоре друзья улеглись рядышком в постель, приготовленную добрыми руками Ходиджи. Но уснули они не скоро, о многом хотелось поговорить перед разлукой.

Ходиджа долго ворочалась в постели, прислушиваясь к разговору мальчиков, и наконец, не вытерпев, сказала:

— Хватит вам, дети мои, завтра надо подниматься чуть свет. Спите, милые, спите!

Мальчики умолкли, но долго еще не могли уснуть.

Едва забрезжил рассвет, ребята проснулись. Но Ходиджа встала раньше их. Она уже успела приготовить чай и сейчас сидела на коврике и тихо молилась за Мухтара.

— Поспали бы еще, — сказала она детям.

— Нет, тетя Ходиджа, пора, — ответил Мухтар.

Мальчики напились чаю, и Мухтар стал собираться в дорогу. В своей дорожной одежде он выглядел очень мужественно: голову его покрывал белый платок, который носят взрослые арабы, а поверх него был дважды обмотан черный крученый шерстяной жгут. Новую рубашку подпоясывал новый пояс.

Ходиджа, провожая мальчика, обняла его и прослезилась:

— Сынок мой, будь счастлив. Поцелуй порог дома аллаха, помолись за мать и за меня: твоя безгрешная молитва скорей дойдет до небес.

— Помолюсь, умма, обязательно помолюсь! — обещал Мухтар, ласково глядя на добрую старушку, а сам подумал с тоской: «Увижу ли я еще тебя, застану ли в живых, когда возвращусь сюда?»

Ходиджа проводила Мухтара и Мехти до ворот и долго глядела им вслед затуманенным слезами взором.

Друзья расстались на полпути к караван-сараю. Мехти боялся опоздать на работу.

В караван-сарае, откуда должны были пускаться в путь караваны паломников, царила суета: погонщики торопливо запрягали верблюдов, паломники громко молились, пели, читали коран, некоторые завтракали или укладывали свои вещи.

Все это радовало и восхищало Мухтара, только одно омрачало настроение: в конце каравана стояла большая группа верблюдов, навьюченных гробами.

Один из паломников объяснил мальчику, что шииты [6] Шииты — мусульманская секта. , исполняя обет, везут тела своих умерших родственников для погребения в Кербелу. В Кербеле покоится внук Мухаммеда Хусейн и другие святые шиитов, и они едут туда из самых отдаленных уголков Ирана, Ирака и Афганистана.

На улице у ворот караван-сарая стоял отряд кавалеристов-сипаев с лошадьми и мулами, на которых были навьючены пулеметы и различное военное снаряжение.

Эмир, увидев мальчика, воскликнул:

— Ого, да тебя и не узнать! Молодец! Мне нравится твой вид. Ты поедешь вон на том осле, — указал он на стоявшее в стороне животное. — Накорми его, напои и готовься в путь.

Мальчик подошел к ослу.

— Ах ты, бедняга длинноухий, — тихонько говорил Мухтар, поглаживая осла по гриве. — Что вздрагиваешь, видно, доставалось тебе от хозяев… Ну, не бойся, я не буду тебя обижать. Мы с тобой заживем хорошо, дружно.

Осел поводил длинными ушами, словно прислушивался к словам своего нового хозяина.

Шел уже пятый час утра, лучи солнца озарили небо Багдада. Эмир сидел на своем коне. Верблюды стояли навьюченные, на шурдуфах и тахте-реванах [7] Шурдуфы — корзины с навесами для защиты от солнца. Тахте-реваны — будки, укрепленные между двумя длинными оглоблями. сидели паломники. Впрочем, тахте-реванов было всего два. Владельцы караванов берут за них в пять-шесть раз дороже, чем за шурдуф, поэтому они доступны только очень состоятельным людям.

Мухтар, сидя на своем осле, с нетерпением ожидал, когда караван наконец тронется в путь.

Тысячи провожающих обступили паломников. Одни просили молиться за них в доме аллаха; иные вручали уезжающим деньги, чтобы те приобрели и зарезали в святых местах жертвенного барана. Из толпы, еле передвигая больные ноги, вышел старик и обратился к эмиру каравана:

— О ходжи, возьмите мои несчастные гроши, поставьте свечку и попросите владыку возвратить мне здоровье!

Эмир охотно принимал деньги и, набожно вздымая очи к небу, обещал:

— Помолюсь, брат мой, помолюсь…

Вдруг военный оркестр заиграл английский гимн. Эмир, натянув поводья своего копя, громко воскликнул:

— Братья мои! Пусть тот, к кому мы идем на поклонение, пошлет нам счастье в пути! Произнесем же имя аллаха!

Все поняли, что караван сейчас тронется, и торжественно прозвучало тысячеголосое восклицание: