Сахиб Джамал - Темнокожий мальчик в поисках счастья

Мухтар встрепенулся:

— Нет, эфенди, я помню все.

— А ну-ка, повтори их.

— В беде не теряться; не просить милостыни; не воровать, а трудиться; на добро отвечать добром, злу не уступать! Как можно больше читать — книги укажут верную дорогу в жизни, — быстро отчеканил Мухтар.

Хашим-эфенди рассмеялся:

— Молодец.

Он встал, подошел к клумбе и, взяв полную пригоршню земли, протянул ее Мухтару:

— Вот, понюхай эту землю.

Мальчик недоуменно взглянул на Хашима-эфенди, не зная, то ли он шутит, то ли говорит всерьез.

— Что же стоишь? — спросил Хашим.

Мухтар нерешительно наклонил голову и понюхал землю. «Земля как земля…» — подумал он, но ничего не сказал.

— Вкусно пахнет?

Мухтар кивнул головой.

— Так вот, — сказал Хашим-эфенди. — Помни, Багдад — твоя родина, здесь, на этой земле, ты родился и рос, ты обязан ей всем своим существом. Где бы ты ни был и как бы сладко тебе ни жилось, всегда думай о своей родине, о своем народе, старайся служить ему умом и сердцем.

Мальчик, завороженный словами учителя, стоял неподвижно.

Хашим-эфенди громко крикнул:

— Мама, пойди-ка сюда! Твой любимец пришел проститься, завтра утром он покидает Багдад!

— Уже? — ахнула Зулейха.

— Да, сидна! — кивнул Мухтар. — Эмир велел с рассветом быть там, в караван-сарае.

Старушка бросилась обнимать Мухтара.

— Мальчик мой, — твердила она взволнованно, — аллах милостив к тебе, ты счастливей моего Хашима, твои руки дотронутся до черных камней Каабы.

Эфенди рассмеялся. Зулейха осуждающе посмотрела на сына и ушла в дом. Мухтару тоже не по душе пришелся смех эфенди, но он молчал.

Вскоре Зулейха вернулась и, протянув Мухтару золотую лиру, сказала:

— Прошу тебя, мальчик мой, будешь в доме аллаха, помолись за Хашима и за меня. А вот на эту монету купи ягненка и принеси его в жертву от нашей семьи…

Мухтар растерянно посмотрел на учителя, его взгляд говорил: «А если я потеряю ее? Как спастись мне тогда от греха?»

Хашим обнял мальчика и, взяв у матери монету, отдал ее Мухтару.

— Бери, исполни желание моей уммы… А мне пиши письма. Пиши обязательно. Я буду ждать их. Ну, добрый путь тебе.

Взволнованный Мухтар схватил руку учителя и, опустив голову, смущенно сказал:

— Муэллим! Спасибо вам за все. Вы заменяли мне отца. Я буду писать вам… — И он поцеловал руку учителя.

Простившись с Хашимом-эфенди и Зулейхой, Мухтар забежал и к своим старым товарищам. Не удалось ему только свидеться со своим самым близким другом — ювелиром Мехти, его не оказалось в мастерской. А дожидаться его было опасно: не ровен час, попадешься на глаза Джавадбеку.

Наступил вечер. Последний для Мухтара вечер в его родном Багдаде. Он сидел вдвоем со старой Ходиджей и слушал ее неторопливую речь.

— Мухтар, родной мой мальчик, — говорила она, — наконец-то настал день, о котором мечтали Хусейн и Фатима. Ты едешь в Мекку. Вот тут все, что просила передать тебе твоя мама, — Ходиджа достала из сундука узелок и развязала его. — Эти вещи она берегла для тебя. Вот ихрам и сандалии, которые ты наденешь только в Мекке, вот новый пояс и платок на голову, а вот и браслет, подаренный ей Шейх-Саидом. Продай его по дороге, чтобы у тебя были деньги.

Неожиданно раздался громкий стук в наружную дверь.

Мухтар побледнел: «Неужели от Джавадбека?» Он вскочил, чтобы спрятаться, но Ходиджа успокаивающе помахала ладонью — сиди, мол, — вышла во двор и окликнула:

— Кто там?

— Тетя Ходиджа, откройте, пожалуйста! Это я, Мехти!

— Ой, родимый мой Мехти! — нарочито громко воскликнула Ходиджа. — Сейчас открою.

Приход товарища очень обрадовал Мухтара.

— Я искал тебя по всему городу, — сказал Мехти. — Боялся, что ты уедешь, не повидавшись со мной… Мама просила, чтобы ты сегодня ночевал у нас.

— Дети мои, поговорите потом, — перебила Мехти Ходиджа. — Сейчас сядьте. — Сложив вещи и завязав их в узел, Ходиджа протянула его Мухтару со словами: — При свидетеле вручаю тебе все, что оставила твоя мать. Исполни ее последнюю волю, сын мой!

Слезы подступили к горлу Мухтара. Взяв узелок, мальчик поцеловал дрожащую руку женщины.

— Ну, а теперь ты должен распорядиться, — продолжала Ходиджа, — как поступить мне с вашими домашними вещами? Кому отдать ваш сардаб? Надеяться на меня, старуху, не стоит. Кто знает, что будет со мной завтра…

— За все, что у меня есть, не дадут и лиры, — сказал Мухтар серьезно, как взрослый. — Стоит ли об этом говорить! А в сардабе пусть живет Ахмед, у него ни крова, ни родных. Мехти найдет его и приведет сюда. Если я вернусь, мы будем жить вместе с Ахмедом.