Себастьян Фолкс - И пели птицы… [litres]

Элизабет закричала. Роберт взглянул вниз – вслед за головкой показались плечи. Он склонился, взялся за них. Вот теперь можно и потянуть.

Плечи младенца выскальзывали из ладоней, но Роберт сжал их покрепче и ребенок вдруг вырвался на свободу, издав звук, с каким могла бы вылететь из бутылки огромная пробка. Хлынула кровь, дитя заскользило в ладонях Роберта и коротко пискнуло. Кожа у него была серая, покрытая на груди и спине чем-то беловатым, плотным и жирным. Роберт взглянул на вздувшуюся багровую пуповину, которая тянулась, захлестываясь петлями, между окровавленных ног Элизабет, потом на гениталии ребенка, разбухшие от материнских гормонов. Дунул ему в лицо. Ребенок закричал, отрывисто, с запинками. Мальчик.

Говорить Роберт не мог, но хотя бы сумел найти полотенце, пропитавшееся кровью меньше остальных, и завернуть в него дитя. И, обнеся этот сверток вокруг колен Элизабет, вложил его ей в руки. Она прижала ребенка к груди и присела на пятки, окруженная окровавленными газетами.

– Мальчик, – хрипло произнес Роберт.

– Знаю. Это… – она с трудом выговорила имя, – …Джон.

– Джон? Да, да… все правильно.

– Обещание, – сказала Элизабет. Слезы катились по ее лицу. – Обещание… данное моим дедом.

– Прекрасное имя, прекрасное.

Роберт снова опустился на колени рядом с Элизабет и мальчиком; обнял обоих рукой. Так они и сидели на полу, пока не услышали стук в дверь. Они обернулись. Женщина с чемоданчиком вошла в коттедж, а уж потом постучала по двери, потому что ее не услышали.

– Похоже, я запоздала, – с улыбкой сказала она. – Все живы-здоровы?

– Да, – выдохнула Элизабет и показала ей младенца.

– Прелестный, – сказала доктор. – Пуповину я сейчас перережу.

Она присела на корточки, взглянула на Роберта.

– Вам, наверное, лучше пойти подышать свежим воздухом.

– Да. Хорошо.

Он погладил Элизабет по голове и тронул пальцами щеку Джона.

Солнце уже взошло. Утро выдалось свежее и ясное, ошеломительно яркое после сумрака и страхов коттеджа.

Сдерживаться необходимости больше не было, и Роберт дышал протяжно, с натугой, почти рыдая, плечи его ходили ходуном.

Он прошел несколько шагов по саду, и тут его затопила радость.

Роберт ощущал, как она струится по рукам и ногам, макушка его, казалось, поползла куда-то, пульсируя, норовя отделиться от головы и взлететь. В груди ширилось чувство полета; дух рвался ввысь, границы тела не смогли удержать его, и он воспарил в небеса.

Тут Роберт обнаружил, что упоение привело его в самую высокую точку сада. Остановился, взглянул на землю и увидел, что ноги его по щиколотку утопают в осыпавшихся за ночь с конского каштана плодах, в глянцевых орешках, прорвавших шипастые зеленые оболочки. Он опустился на колени и набрал в ладонь несколько прекрасных поблескивавших кругляшей. Мальчишкой он весь год ждал этого дня. Теперь пришел Джон, его сын, новое счастье.

Распираемый этим огромным счастьем, Роберт подбросил каштаны в воздух. Они вспугнули ночевавшую в кроне дерева ворону, и птица, сорвавшись с ветки, шумно захлопала крыльями и взвилась в небо, и ее хриплое двусмысленное карканье долгими скрипучими волнами возвращалось к земле, чтобы его слышали все, кто еще жив.

Себастьян Чарльз Фолкс родился в 1953 году. После окончания Кембриджского университета работал учителем, затем журналистом. Автор десяти романов, среди которых заслужившие признание читателей и высокие оценки критики «Неделя в декабре» (2009), «Энгльби» (2007), «Человеческие черты» (2005).

Наибольшую известность писателю принесла «французская трилогия», включающая романы «Девушка из „Золотого льва“» (1989), «И пели птицы…» (1993) и «Шарлотта Грей» (1989).

Кавалер ордена Британской империи (за творческие достижения). Живет в Лондоне с женой и тремя детьми.

Варенье по старинному рецепту. Черносмородиновое желе (фр.). – Здесь и далее – прим. перев.

11 ноября 1918 г. было подписано перемирие между Германией и странами Антанты. С тех пор этот день отмечается как дата окончания Первой мировой войны.

Строевая песня Первой мировой войны.

Пер. Е. Головиной.

Французская глубинка (фр).

15 августа 1915 г. в колокольню базилики Альбера, увенчанную статуей Девы Марии, попал снаряд, в результате чего статуя наклонилась, но не упала. Среди британских солдат возникло поверье: когда статуя упадет на землю, война кончится. Статуя действительно рухнула с колокольни 16 апреля 1918 г., после попадания еще одного снаряда.