Себастьян Фолкс - И пели птицы… [litres]

– Ты направил меня не в ту сторону, мать твою.

Сил у Стивена не осталось. Он лежал ничком, задыхаясь.

Джек поерзал, выплывая из забытья. Потряс головой, возвращая себе ясность мысли.

– Мы ведь шли прямо, так?

Он оглянулся назад. С потолка туннеля свисал фонарь, оставленный, когда они проходили здесь, Эвансом.

Это был страшный знак. Джек снова взглянул вперед. И тихо сказал:

– Мы шли правильно. Здесь еще не конец, здесь был второй взрыв. Мы сейчас ярдах в двадцати от главной штольни.

Стивен, застонав, закрыл глаза. Вот теперь смерть заполучила его. Теперь ему придется следовать за ней.

Они провели там около часа. Ни у одного из них не осталось сил, чтобы двигаться. Выход из-под земли существовал только один, и он оказался завален. Джек скоро умрет от ран; Стивен – от голода и жажды.

У него висел на боку револьвер. Когда надежда наконец покинет его, он выстрелит: пуля пробьет нёбо и вонзится в клубок воспоминаний и мыслей. Было что-то извращенно привлекательное в понимании того, что ему предстоит завершить дело, которое не смог довести до конца ни один из врагов.

Свыкнувшись с отчаянием, они завели разговор. Стивен спросил у Джека, отправят ли солдат его роты под землю, им на выручку.

– Не думаю, – ответил Джек. – Переместить такое количество земли будет трудно, даже если они попытаются. Им придется проводить взрывные работы, а это рискованно, – кровля туннеля может обрушиться и станет только хуже. Да и рвать заряды так близко к нашим окопам – тоже дело небезопасное. Они помолятся на воскресной службе за наши души и внесут нас в список без вести пропавших.

– И винить их за это будет нельзя. Война почти закончилась.

– Ты боишься смерти? – спросил Джек.

– Наверное, боюсь. – Стивен и сам удивился, произнося эти слова. – Мне повезло, наверху я страха не испытывал, разве что в редкие мгновения. А теперь испытываю… одиночество.

– Но ты же не один, – сказал Джек. – Здесь я. Тоже человек.

Он шевельнулся, смещая свой вес.

– Как тебя зовут?

– Стивен.

– Можно, я буду называть тебя так?

– Если хочешь.

Джек помолчал немного, потом сказал:

– Странно, правда? То, что умирать я буду рядом с тобой. Что из всех, кого я знал в жизни, этим человеком окажешься именно ты.

– А кого бы ты предпочел? – Стивена это заинтересовало, несмотря на то что его угнетала мысль о смерти. – Кому из всех известных тебе людей ты отдал бы предпочтение, кому позволил бы держать твою руку, оставаться рядом с тобой на пороге вечности?

– Ты хочешь сказать, всегда находиться рядом со мной, что-то вроде этого?

– Да. Я спрашиваю о другой твоей половине.

– Сыну, – ответил Джек.

– Сыну? Сколько ему?

– Он умер два года назад от дифтерита. Его звали Джоном.

– Прости.

– Мне его очень не хватает. Я так любил его. – В темноте туннеля в голосе Джека вдруг прорезалась жалоба, которой он не позволял себе за все прошедшее со смерти Джона время; теперь, подойдя вплотную к собственной смерти, он не видел надобности сдерживаться. – Я любил его. Каждый его волосок, каждую пору кожи. Я убил бы того, кто хотя бы поднял на него руку. Весь мой мир был в нем. Когда он родился, я был не молод. И удивлялся, что за жизнь у меня была до него? Пустышка. Я дорожил каждым его словом. Заставлял себя запоминать все, что он делал, каждый поворот его головы, каждое его слово. Как будто знал, что это ненадолго. Он пришел из другого мира и оказался благословением, слишком огромным для меня.

Стивен молчал, не мешая Джеку тихо плакать, припав к нему. Даже в горе Джек не выглядел возмущенным. Его плоское, бесхитростное лицо с узкими глазами выражало изумление, неверие в то, что ему выпала такая любовь.

Когда он немного успокоился, Стивен сказал:

– Ты говоришь почти как человек, которому довелось влюбиться.

– Я думаю, так и было, – ответил Джек. – Думаю, что был почти влюблен в него. Я ревновал его, хотел, чтобы он меня любил. Я смотрел, как с ним играли женщины, и радовался его удовольствию, но знал, – на самом деле со мной ему лучше всего. Знал, что время, которое мы проводим только вдвоем, самое лучшее, самое чистое, какое бывает на свете.

Он заговорил о невинности Джона, о том, как она изменила его, Джека. Однако нужных слов найти не смог и снова заплакал.

Стивен обнял его рукой за плечи и сказал:

– Ничего, ничего. Я вытащу тебя отсюда. Как-нибудь да вытащу, и у тебя родятся другие дети. Джон не останется последним.

– Нет. Маргарет уже слишком стара. Родить она больше не сможет.