Лиза Ангер - Красивая ложь

К фотографии прилагались номер телефона и вопрос.

Он звучал просто: «Ты моя дочь?»

Снова перенестись в детство оказалось очень легко. Я летела на крыльях памяти, закрыв глаза, и сцены из прошлого представали передо мной. Воспоминания сопровождались ароматами блюд, которые готовила мама, запахом отцовского одеколона и дождевой воды по вечерам, когда он возвращался с работы. Дома часто было холодно, и у меня мерзли кончики пальцев. Я помню, как мои родители смеялись, пели, а иногда ссорились. Когда дела с моим братом Эйсом пошли плохо, в нашем доме все чаще стад раздаваться крик. В моей комнате лежал зеленый ковер, а стены были оклеены обоями, рисунок на которых мне до сих пор легко представить: крошечные розовые бутончики с мятно-зелеными стебельками на белом фоне. Из всех воспоминаний того вечера, который я провела с фотографией в руках, я яснее всего представляла себе один эпизод, казавшийся ужасным на фоне счастливых и безмятежных дней.

Мне было пятнадцать. Я поздно возвращалась из школы после какой-то контрольной (в старших классах я пользовалась репутацией умной и способной девушки). Хотя и не предполагалось, что меня будут провожать мальчики на машинах, я все же приняла предложение старшеклассника Фрэнка Альвареза (сексуальная внешность: широкие плечи, длинные темные волосы). Когда мы подъехали к моему дому, он попытался поцеловать меня. Я помню, что в его машине было жарко, по радио пел Ван Холен, а от Фрэнка слишком сильно пахло одеколоном. Ситуация была под контролем, потому что я не испытывала к Фрэнку никаких чувств, но мне льстило его внимание. Я не могла дождаться, когда выберусь из машины и обзвоню своих подружек с грандиозной новостью.

Когда я вошла в дом, мои родители сидели за кухонным столом. На их лицах застыло мрачное выражение. Отец держал в руках чашку кофе, а у матери был такой вид, словно она проплакала несколько часов подряд. В это время дня отец редко бывал дома, так как у него, как правило, были дела в больнице, а мать обычно готовила ужин, но на этот раз кухня встретила меня холодом и пустотой.

— О Ридли, — произнесла мама, увидев меня, словно она и позабыла, что я должна прийти из школы.

Мама была маленькой, как птичка. У нее были тонкие черты лица и блестящие каштановые волосы. Она двигалась с грацией танцовщицы. Моя мама выглядела на десять лет моложе мам моих подруг, хотя я точно знала, что она на десять лет их старше.

— Иди к себе наверх, хорошо, детка? — обратился ко мне отец, поднимаясь. — Мы позовем тебя к столу немного позже.

Отец был похож на Эрнеста Хемингуэя, но только без пристрастия к алкоголю, как он сам любил говорить. Он отрастил бороду, которая красиво серебрилась сединой, и небольшой (становившийся, впрочем, все более заметным) живот. Он был исполинского роста, более шести футов. У него были сильные руки и широкие плечи. Когда он обнимал меня, все мои детские невзгоды исчезали сами собой. Но в тот вечер он не обнял меня, а лишь слегка похлопал по плечу и подтолкнул к лестнице.

Когда я вошла в дом и застала родителей в кухне в таких напряженных позах, я решила, что меня ждет большой нагоняй из-за моего легкомысленного поведения с Фрэнком Альварезом. Однако вглядевшись в их лица, я поняла, что вряд ли они были бы так расстроены из-за такого незначительного проступка с моей стороны.

— А что случилось? — спросила я их.

Еще до того как мой отец успел ответить, на ступеньках появился Эйс, который, громко топая, спускался вниз. За его спиной я заметила большой рюкзак.

Мой брат и я были воспитаны в одном и том же доме одними и теми же родителями, но мы отличались друг от друга, как небо и земля. Эйс был старше меня на три года. Он был своенравным и неуступчивым, а я отличалась покладистым характером. Эйс все время восставал против правил, а я охотно им подчинялась. Он был склонен к грусти и злости. Я легче переживала драмы и была по натуре оптимисткой. Мой брат долгое время казался мне воплощением неординарности. У него была внешность киноактера: черные, как смоль, волосы, ярко-голубые глаза с холодными льдинками на дне, волевой подбородок и фигура Аполлона. Все мои подруги были тайно влюблены в Эйса. Если бы мне сказали, что он способен достать звезду с неба, я бы без колебаний в это поверила.

— Куда ты? — обратилась я к брату. Из-за рюкзака у него за спиной я не могла отделаться от ощущения, что он уйдет и не вернется. Он уже не раз ссорился с родителями и грозился уйти. И каждый раз я с ужасом ждала, что он исполнит свою угрозу и исчезнет. Он прошел мимо меня, и в моей душе поселился холод и липкий страх.