ПАНЧО. Меня ударили? Не может быть. За что? Показалось. Почудилось, просто почудилось. Да, но я упал? Судорога мышц. Случайная судорога мышц. Я сам упал — сам. Что же это? Разве так бывает? Разве можно бить только за то, что ты — бык?
Мгновенно возникают рядом с ПАНЧО ЛЮДИ АРЕНЫ. Все они — тоже верхом на лошадях. Вооружены длинными деревянными копьями. Движутся медленно, церемонно, будто представляют японскую пантомиму.
ПАНЧО мечется между ними, никого не касаясь. Но, странное дело, стоит ему приблизиться к ЧЕЛОВЕКУ АРЕНЫ на длину копья, как он (ПАНЧО) летит кубарем на песок, распластывается по поверхности арены и лежит, не в силах подняться. Встаёт. И опять всё повторяется сначала.
Танцуют ЛЮДИ АРЕНЫ. Танец их — медленный, странный, завораживающий — будто сон. И совершенно реально мечется между ними ПАНЧО. Ему больно. Он кричит.
ПАНЧО. Меня не бьют!.. Это только кажется! Иллюзия! Обман зрения! Меня не бьют! Судорога, временная судорога мышц! Мне не больно! Мне совсем не больно! Меня не бьют, мне это только кажется! Кажется… Кажется… (Удивлённо.) Кажется, бьют?..
Тотчас убегают ЛЮДИ АРЕНЫ. ПАНЧО остаётся один. Шатаясь, поднимается с песка. Ему плохо, болит тело, заплыл синяком глаз. Густой болезненный хрип льётся из лёгких.
Из-за стены вкрадчиво возникает ТОНИНО, или ПОСЛЕДНИЙ ЧЕЛОВЕК АРЕНЫ. Насмешливо наблюдает за ПАНЧО. Подтанцовывает поближе к нему. Метла и совок пляшут в руках.
РЁВ ТОЛПЫ, местами переходящий в свист.
ПАННО. Напрасно ждёшь… Напрасно… Может, я и глуп… но ярмо не по мне… нет, не по мне… Видишь… как всё просто. Живёшь… дышишь… любишь траву и небо, а потом приходит время превращаться в говядину первого сорта…
ТОНИНО. Что? Ты рассуждаешь? С твоими рогами и бицепсами? После такой взбучки? Ей-богу, интеллигент какой-то вшивый, а не бык. Да я бы их тут всех разнёс к чёртовой матери! Эй! Ты всё-таки идиот! Я сказал, ты идиот — что, не слышишь?
ПАННО. Помолчи немного… Я страшно устал… Мне кажется, это всё от усталости… И глупые мысли о смерти… И тоска… И противное ощущение боли… Надо отдохнуть…
ТОНИНО. Болван! Кто тебе даст отдохнуть?! Они сейчас будут здесь!
ПАННО. И опять… всё сначала?
ТОНИНО. Именно!! Есть определённые преимущества в ношении ярма. Как считаешь?
ПАННО. Да, это приятно… Быть одетым по моде…
ТОНИНО язвительно хохочет. Входит ОРЛАНДО, или ПЕРВЫЙ ЧЕЛОВЕК АРЕНЫ. ТОНИНО мгновенно перестаёт смеяться, съёживается, опускается на четвереньки и принимается яростно драить арену.
ОРЛАНДО (Панчо). С кем ты говорил? С ним?
ТОНИНО. Я только подметаю. О чём мне с ним говорить? Да и как говорить — полный рот этой паршивой пыли.
ОРЛАНДО. Заткнись. (Панчо) Я тебя спрашиваю?
ТОНИНО судорожно мнёт веник.
ПАНЧО. Нет, я говорил сам с собой.
ТОНИНО униженно скулит и пятится прочь с арены.
ОРЛАНДО. Вторая серия больнее первой.
ПАНЧО. Зачем вы мне это говорите?
ОРЛАНДО. Обычно хватает одной серии. Но ты слишком добр. Ты странно ведёшь себя.
ПАНЧО. Что я должен делать?
ОРЛАНДО. Пустить в дело рога.
ПАНЧО. Прольётся много крови.
ОРЛАНДО. Прекрасно. Публика любит это.
ПАНЧО. Почему?
ОРЛАНДО. Таковы правила игры.
ПАНЧО. Почему?
ОРЛАНДО. Слушай, ты мне надоел. (Хохочет.) Устроил пресс-конференцию. Твоё дело бодаться! Жить хочешь?
ПАНЧО. Хочу.
ОРЛАНДО. Так бодайся!
ПАНЧО. Противно…
ОРЛАНДО. Слушай, мне не нравится твоё настроение. Сегодня решающий день для тебя — первый бой. Или погибнешь — сразу. Или будешь убивать других — долго! Соберись, сосредоточься! Не будь тряпкой. Вспомни мать: зря она мучилась, что ли, пока тебя родила?!
ПАНЧО. Такое… ощущение… что вам нужна моя победа сегодня.
ОРЛАНДО. Ты явно умнее многих людей, которых я знаю.
ПАНЧО. Зачем?
ОРЛАНДО. Моё место там — в ложе матадоров. Оно занято! И будет занято, пока ты не убьёшь его.
ПАНЧО. Я не умею убивать.
ОРЛАНДО (кричит). Дурак! Зато он это прекрасно умеет делать! Вам двоим нет места на земле!
ПАННО. Такой добрый… Единственный из всех, он погладил меня.
ОРЛАНДО. Он не тебя ласкал! Он славу свою ласкал! Он убьёт тебя: все только играют, а он убьёт! Не пройдёт и двух часов. Единственный из всех! Но ты не бойся, я помогу тебе. Я знаю, как это сделать. У него есть уязвимое место.
ПАННО. Нет!
ОРЛАНДО. Не веришь мне?
ПАННО. Я никогда не говорил и не думал о смерти столько, сколько за этот час. Будто смерть — рождественский подарок. Её можно выбирать, она может нравиться или нет. Чудовищно.
Читать дальше