Исаак Фридберг - Арена - Пять новелл о человеческих странностях

РЁВ ТОЛПЫ, слышны крики «Браво»!

ПАННО. Я… убил его?.. Как отвратительно падал он на моё лицо… Как горячо и скользко было… Я убил его?

Гаснет солнце. Все исчезают. В лучах голубого света струится МАРИЯ. Теперь она — РУЧЕЙ, РУЧЕЙ-МАРИЯ.

Тихо звенят струйки, соскальзывая с камней.

ПАННО подползает к РУЧЬЮ МАРИИ, ложится у её ног. Пересохшие губы жадно раскрыты. Он почти бредит.

ПАННО. Пить… Пить… немного воды…

РУЧЕЙ-МАРИЯ нагибается к ПАННО, протягивает ладонь к его губам. ПАННО целует руку.

ПАННО. Спасибо… Как хорошо… Я — вода… Вечная, бессмертная вода… Меня превращают в лёд, жгут на огне, — а я всё равно вода. Я не хочу убивать! Я просто хочу быть свободным! Почему я должен убивать?! Разве нет иной платы за свободу?

Вспыхивает солнце. Падает на арену МАРИЯ, или ВТОРОЙ ЧЕЛОВЕК АРЕНЫ. Удара никто не видел, просто она летит, истошно крича.

РЁВ ТОЛПЫ, слышны возгласы «Браво»!

ПАННО. Она… утонула… Утонула… Во мне… Кто-нибудь, пить… глоток воды… Я изнемогаю от жажды… Тонино, где ты, Тонино?.. Где ярмо? Дай мне его в награду… Скажи, Тонино, оно может утолить жажду?.. Лёгкое… воздушное… и совсем не трёт спину… Купи мне его, Тонино. Раз их продают в магазинах, значит они кому-то нужны? Что ты медлишь? Неужели я не заслужил его?.. Оно так похоже на венок…

ТОНИНО. Откуда он знает моё имя? Это провокация. Враждебный выпад против представителя арены. Во всех четырёх ногах этого быка явно чувствуется рука одной иностранной державы. Отдайте мне этого бычка на три дня, и он во всём сознается. Говядину делим поровну. (Шёпот ПАННО.) Не пугайся — это конспирация. Конспирация всегда состоит втом, чтобы дурака называть умным, а умного превращать в говядину. Подожди немного — они все уйдут, и мы обсудим твоё предложение.

ОРЛАНДО (Тонино). Я вынужден буду доложить.

ТОНИНО. Подумаешь, испугал. Да я сам заявление подам, если хочешь. Посмотрим, кто вам будет чистить нужники. Сколько народу (обводит рукой трибуны). Без меня вы бы давно утонули в дерьме. Я — спаситель отечества! Все вы тут борцы за идеи. А единственная реальность, которая остаётся от вас и ваших идей — дерьмо! Ну? Кто из вас станет чистить нужники, кто? Тишина. Скромная благоговейная тишина. Ну-ка, извинитесь передо мной. Быстро! Считаю до трёх! Раз…

ОРЛАНДО. Я пошутил, Тонино…

ТОНИНО (грозно). Первый человек арены пошутил. Почему никто не смеётся?

ЛЮДИ АРЕНЫ. Ха-ха. Ха. Ха-ха-ха.

ТОНИНО. Спасибо.

ПАННО. Пить… кто-нибудь…

ТОНИНО. Вода-то по талонам! У вас есть талон?

Из-за деревянной стены неторопливо выходит МАТАДОР. Тотчас ЛЮДИ АРЕНЫ незаметно и бесшумно исчезают.

МАТАДОР по-прежнему ярко разодет. Он немолод, набрякшие мешки сереют под глазами; дряблый обвислый живот туго перетянут ремнями и неприятно содрогается при любом движении. МАТАДОР хромает — одна его нога заметно короче другой.

Парад кончился, началась работа, выглядеть красивым теперь ни к чему — надо работать.

МАТАДОР спокойно приближается к ПАННО. В руках МАТАДОРА нет никаких профессиональных инструментов — только небольшая бутылка из тёмно-зелёного стекла.

РЁВ ТОЛПЫ, приветствующей кумира.

МАТАДОР (протягивает бутылку Панчо). На, пей.

ПАННО. Что это?

МАТАДОР. Лимонад. Ты просил пить… Извини, что пришлось долго ждать. Пока у этих бездельников допросишься…

ПАНЧО приникает губами к бутылке, жадно глотает напиток. Вздрагивает. Выплёскивает жидкость на арену.

ПАНЧО. Я не буду пить.

МАТАДОР (искренне). Почему?

ПАНЧО. Не хочу, и всё. Расхотелось.

МАТАДОР (насмешливо). А-а-а… Уже слыхал про мои кошмарные преступления… Битое стекло, цианистый калий, яд кураре… Не бойся, ничего этого в бутылке нет. Свежий лимонад, только что из буфета. Как тебя запугали мои подлецы. И где только научились. Что, король нужников уже сманивал тебя в деревню?

ПАННО (возмущённо). Вы подслушивали?

МАТАДОР. Да. Один раз. Пятнадцать лет назад. С тех пор он повторяет этот трюк на каждой корриде. Абсолютный болван. Выдумал одну сносную шутку за пятнадцать лет, и считает себя спасителем национального духа. А впрочем, нужники чистить годится. Самое смешное — за все пятнадцать лет никто ему не поверил. Думают — сманит с арены и тут же продаст мяснику.

ПАННО. Я ненавижу вас. Вы — убийца.

МАТОДОР. Малыш! Кто сказал тебе эту глупость? Мои болваны?

ПАННО. Правда не становится ложью оттого, что её говорят болваны.