Ганс Фаллада - Кошмар в Берлине

— Привет, малыш. Ну опоздала. Не сердись.

— С чего бы. Только просидим мы тут до скончания века. По крайней мере, человек тридцать туда зашли, пока я тебя ждал.

— Это же не значит, что все они к этому врачу. К тому же мы записались заранее.

— И правильно сделали.

— Ну разумеется, правильно. Ты, как всегда, прав, мой милый! — Уже на ступеньках она обхватила руками его лицо и пылко его поцеловала. — Господи, до чего же я счастлива, что мы снова рядом. Подумать только, целых две недели!

— Конечно, Барашек, — сказал он. — Да я уже больше не ворчу, как ты заметила.

Когда дверь распахнулась, на них из полумрака прихожей гаркнуло седое чудище:

— Ваши направления!

— Разрешите нам хотя бы войти, — сказал Пиннеберг и подтолкнул вперед Барашка. — Собственно говоря, мы частным образом. И по записи. Мое имя Пиннеберг.

При слове «частный» чудище подняло руку и включило в прихожей свет.

— Доктор сейчас выйдет. Буквально через минуту. Попрошу вас, вон туда, пожалуйста, — сказала она, указывая на дверь.

На пути им попалась комната, дверь которой на половину была раскрыта. Приемная — решили они. Там-то и сидели все те тридцать человек, которых видел на улице Пиннеберг. Все их головы тут же обернулись к вновь прибывшим, и тут же поднялся гул голосов:

— За что мы платим налоги?!

— И чем это они лучше нас?!

Вошла медсестра:

— Немедленно прекратите! Вы мешаете доктору! Или, думаете, он ничего не слышит? А эти люди его зять с женой. Ведь так?

Смущенный Пиннеберг улыбнулся, Барашек поспешила к нужной двери, а в приемной на мгновение наступила тишина.

— Быстрей же! — прошептала сестра, проталкивая Пиннеберга вперед. — Эти страховые пациенты слишком бесцеремонные. На что эти люди рассчитывают за те гроши, что нам выделяют?

Дверь закрылась, и Пиннеберг и Барашек оказались во владениях красного плюша.

— Похоже на гостиную, — заметил Пиннеберг. — И как тебе все это? На мой взгляд, ужасно старомодно.

— Это было отвратительно, — сказала Барашек. — По сути мы такие же, как и они, — страховые пациенты. Теперь знаем, как врачи про нас говорят.

— Ну что ты так волнуешься? — ответил он. — Так ведь и есть на самом деле. Мы люди маленькие, вот они с нами и не считаются.

— Меня и правда это волнует…

Дверь открылась, и в комнату вошла уже другая медсестра.

— Господин и госпожа Пиннеберг? Доктор просит вас еще немного подождать. А пока я запишу ваши личные данные.

— Пожалуйста, — согласился Пиннеберг и тут же услышал:

— Сколько вам лет?

— Двадцать три года.

— Имя?

— Иоганнес. — Слегка запнувшись, он добавил: — Бухгалтер. — И уже увереннее: — На здоровье не жалуюсь. В детстве — самые обычные детские болячки, ничего серьезного. Полагаю, мы оба здоровы.

После недолгого молчания продолжил:

— Да, мать еще жива. Нет, отца больше нет. От чего умер, сказать не могу, не знаю.

Заговорила Барашек:

— Двадцать два. Эмма. — Какое-то время она молчала, потом продолжила: — Урожденная Мёршель. Здорова. Родители живы. Тоже здоровы.

— Ну все, еще минуту, и доктор вас примет.

— И кому все это нужно, — пробормотал Пиннеберг, когда дверь за сестрой закрылась. — Мы…

— Тяжело тебе дался этот «бухгалтер».

— Ну а ты? Урожденная Мёршель! — Он засмеялся. — Эмма Пиннеберг, по прозвищу Барашек, урожденная Мёршель. Эмма Пинне…

— Да успокойся ты! О господи, милый, мне опять приспичило. Не знаешь, где у них здесь это «заведение»?

— Ну каждый раз одно и то же! Заранее надо было, что ли…

— Но я же уже… Клянусь, милый… Еще на Ратушной площади — целый грош отдала. Я когда волнуюсь…

— Значит, так, Барашек, надо немного потерпеть. Если ты и правда недавно…

— Но мне очень надо, дорогой.

— Прошу вас, — послышался голос, и в дверях они увидели доктора Сезама, того самого знаменитого доктора Сезама, который, по слухам, пленил половину жителей города и четверть населения провинции добротой своего сердца. Как бы то ни было, он издал популярную брошюру о проблемах сексуального свойства, поэтому Пиннеберг, набравшись храбрости, написал ему и попросил принять Барашка.

Доктор Сезам стоял в дверях:

— Прошу вас.

Доктор Сезам поискал у себя на столе письмо Пиннеберга.

— Вы писали мне, господин Пиннеберг, что не собираетесь пока заводить детей, потому что недостаточно обеспечены.

— Да, — ответил Пиннеберг, явно смутившись.

— Раздевайтесь, — обратился врач к женщине. — И вы хотите быть уверенной, абсолютно уверенной…