Сергей Баруздин - То, что было вчера

— Что, Антон?

Антону восемь. Язепу завтра будет пятьдесят. Они идут за покупками по магазинам. Антон любит ходить за покупками, но только не за «тряпками», а в магазины серьезные, продовольственные. Там есть что купить и выбрать, и Язеп тоже любит это дело. Когда возвращается из рейса, всегда ходит по магазинам. Жена довольна. Дочь с мужем довольны. И он сам доволен, принося домой полную сумку. И Антон такой же. Язепу нравится, что Антон такой. Значит, в него пошел…

— А почему такой туман? — спрашивает Антон. — Почему ничего не видно?

В самом деле, плохо видно, даже на улице. Вчера в море было чуть яснее.

Язеп отвечает внуку, но сам думает о другом.

Завтра будут гости. Надо купить все. Ясно. Дома ждут. Но сейчас…

— Это не самый страшный туман, — говорит Язеп. — И вообще…

— Почему? А вчера был хуже? В море? — спрашивает Антон.

— Вчера был отличный улов, — говорит Язеп. — А туман… Знаешь что, Антон? Пойдем-ка сейчас сначала вперед, а в магазин — потом… Не устанешь?

Антон рад любому предложению. С дедом — куда угодно, и это всегда интересно.

— Пойдем к морю!

Язеп почему-то взял Антона за руку, и внук охотно прижался к его руке, и они свернули от магазина налево, в маленькую — человек с человеком не разойдется — улочку. И пошли по песку, мимо заборчиков и домиков, к морю. А дальше, перед морем, песок был уже другой — более чистый и прибитый волнами, и по нему, как подумал Антон, даже на машине можно ездить.

Антон не сказал об этом.

А сказал:

— Смотри, как чайки сидят!

Чайки не сидели, а ходили по кромке воды и ждали, что им принесет море. Их было много, чаек, но Язеп думал о другом:

— Пойдем туда, Антон! Ладно?

Они пошли левее по кромке моря к курортной поликлинике. Уж что-что, а эту поликлинику Антон знал.

И вдруг — остановились.

— Здесь, Антон, постоим минутку, — сказал Язеп. — Хорошо? Постоим?

— Постоим, — сказал Антон, хотя и не понял. Море, берега, песок, водоросли и ракушки, выброшенные водой. Даже чаек здесь нет. А только вороны. Они пугливы и сразу удрали, когда рядом появились люди.

Язеп смотрел на море, а Антон копался в ракушках и водорослях, искал янтарь. Говорят, люди находят.

Туманная дымка над морем и над пляжем, и даже маленький шпиль с петушком над старой курортной поликлиникой не был виден. Рядом с поликлиникой стоял полуочехленный огромный автомобиль-амфибия. На нем — красный крест. Это для спасения утопающих. Но сейчас какие утопающие? Не сезон!

Антону надоело искать янтарь.

— А чего ты, дедушка? A-а? Нет, в море чего смотришь? Там же не видно. Туман… Там что?

Язеп помолчал, потом сказал:

— Пойдем в магазин, а то мама и бабушка заждались нас…

Они вновь прошли мимо курортной поликлиники, и Антон руками потрогал автомобиль-амфибию, и Язеп почему-то потрогал и еще раз все объяснил ему, как и для чего есть этот автомобиль, некогда военный, а сейчас мирный, с красным крестом.

В магазине все быстро купили. Все, что было и что нужно, а чего не было, так не было.

И, уже подходя к дому, Антон спросил:

— Дедушка, а чего ты такой грустный? И молчишь?

Язеп подумал: говорить или не говорить?

И решил: а почему нет…

— А знаешь, Антон, ты не просто Антон. Был товарищ у меня Антон, с которым мы вместе служили в войну. Так вот там, где мы с тобой сейчас стояли на пляже, он и погиб. В сорок четвертом. Был десант. Не ахти какой. Пять катеров. Наш катер немцы подорвали. Мы с Антоном выбрались. И берег заняли, и дальше пошли. Немцы бежали. А потом вернулись и… Поликлиники тогда этой не было…

— И-и? — спросил Антон.

Туман висел над улицами. Дымка или туман. Сосны и дома в тумане. «Молоко» не «молоко». Глубокий туман. Но все равно на земле лучше видно, чем в море. Земля — это земля.

— И-и? — сказал Язеп. — А что? Просто, когда ты родился, назвали тебя Антоном. Не латышским именем, а русским…

Поздняя электричка идет вдоль берега моря. Теплого моря даже сейчас, в ноябре. С одной стороны — море, с другой — пригороды и горы, леса и опять пригороды. Мелькают огни, сегодня чаще, чем в обычные дни, а над морем повисли и тихо плывут удивительные тучи. Вместе с небом они — картина неизвестного художника, поскольку никакой известный не решится нарисовать такое чудо.

Тучи черные, дымчатые, серые. Сами тучи и клочки туч то малые, то чуть больше, то до забавного длинные, словно их раскатали и вытянули вот так неестественно. Но для чего? Может быть, чтобы позабавить людей? Или для необычной красоты? Или так просто?