Юрий Аракчеев - Пирамида

И ведь слово-то «прокурор» какое хорошее, оно из латинского «прокураре» вышло. А «прокураре» — это значит: надзирать, заботиться. Заботиться о правильном применении законов. Вот, пожалуйста, статья 15-я: «Суд, прокурор, следователь и лицо, производящее дознание, обязаны принять все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, выявить как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого, а также отягощающие и смягчающие вину обстоятельства». А вот и еще одна статья, 18-я: «Прокурор обязан во всех стадиях уголовного судопроизводства своевременно принимать предусмотренные законом меры к устранению всяких нарушений закона, от кого бы эти нарушения ни исходили». Закон — вот ведь чему нужно служить во имя нормальной жизни людей!

И выходит, что прокурор хотя и обвиняет, но не враг он подсудимому. А беззаконию — враг! И преступлению, которое в высшей мере беззаконие есть. Человек же, сидящий перед вами между конвойными, — пока что лишь подсудимый. И пока он такой же человек, как и вы, имеющий в судебном разбирательстве равные с вами права (статья 250). Вы Виктор Петровик — он Виктор Петрович. Пока.

Но не понял, не понял этого первого, лукавого намека судьбы прокурор Виктор Петрович, проигнорировал. Рьяно и бескомпромиссно отдался он раз и навсегда избранной роли, уверовал слепо и беззаветно в то, что Клименкин Виктор Петрович — вне всяких сомнений — убийца! И уже не до заботы о каком-то там «правильном применении» было, и уже казались все те, кто не согласен с этой единственной версией, пособниками преступника, почти соучастниками. А больше всех — мать, эта бессовестная женщина, вскормившая подлого убийцу, а теперь с таким неуемным пылом защищающая его! Хорошо поработал следователь Бойченко, сумевший-таки уличить ее во множестве противозаконных связей с целым рядом бывших работников административных органов, таких, как, например, Каспаров, этот явно ненормальный и, несомненно, корыстно заинтересованный человек! Или таких, как, например, некий «бывший эксперт», теперь напрочь спившийся, приятель Каспарова, как его там… Нет, но Каспаров, Каспаров-то действительно каков? Эта наглая ложь его — да, ложь, ложь! И следователю ложь, и перед судом ложь — в том, что он действовал якобы бескорыстно, «из соображений справедливости»! Знаем мы такую «справедливость»! Ну скажите, какой нормальный человек поедет в Москву на свои деньги, будет обивать пороги инстанций, а потом с таким бессовестным упорством повторять свои показания то на одном процессе, то на другом? Кто поверит ему? Хитрый, изворотливый, лживый насквозь человек, сколотивший группу сторонников в зале суда и так мешающий спокойному разбирательству. Он, в сущности, такой же асоциальный элемент, как Клименкин, этот отвратительный, порочный от рождения тип. Таким не может быть снисхождения! И — молчать! Долой слюнтяйство!

А эта Гриценко Светлана, сожительница Клименкина, нагло называющая себя его женой?! Правильно осадила ее председатель суда, назвав своим именем их взаимоотношения. Два сапога — пара. И ведь тоже какая наглая ложь: играет в застенчивую, краснеющую, говорит тихим голосом! «Мы с Виктором… Виктор не мог этого сделать… Он честный…» Застенчивая — а с Клименкиным-то… сами знаете. Краснеющая — а телеграмм в Москву напосылала ворох! Разобраться бы, на какие средства…

Но если поступки этой «святой троицы» — мать, Каспаров и Светлана Гриценко — можно еще как-то понять — не простить, разумеется, а понять! — то вот поведение московского адвоката вызывает самое недвусмысленное, самое праведное негодование. Он, человек, разбирающийся в законах, человек официальный, да еще приехавший из столицы, а потому уже одним этим авторитетный для массы, заполнившей зал суда, — «условной» массы, ибо там сплошь люди, освобожденные условно-досрочно, а потому, разумеется, сочувствующие подсудимому, — он тоже ведет себя на протяжении всего процесса нагло и вызывающе. Из Москвы — вот и пользуется…

Корреспонденты газеты тоже хороши! Двое! Особенно женщина распоясалась. Сидит и пишет, и пишет. Что она там пишет, поди-ка проверь!..

Прокурор Виктор Петрович старательно подготовился к своей обвинительной речи. Он любил торжественность момента. В последние годы редко выступал в суде — все больше по проверке исполнения. А тут появилась возможность проявить свой талант. В день, когда он должен был произнести речь, прокурор вызвал на процесс работников прокуратур города и области. Пусть послушают! Они читали когда-то речи русских и зарубежных защитников и обвинителей, которые производили огромное впечатление, можно себе представить, с каким волнением слушали их современники в обстановке суда! Как же было не послушать теперь речь наследника знаменитых русских судебных ораторов Кони, Плевако, Урусевского — современного юриста, выступающего по поводу столь нашумевшего дела! Пусть, пусть слушают. Пусть учатся!