Юрий Аракчеев - Пирамида

Но именно в этот решающий момент председательствующая прекращает допрос Ичилова.

— Суду этот свидетель больше не нужен, — решительно заявляет Наталья Гурьевна. — Он все сказал.

Решительный протест адвоката судьей отклоняется. Ичилова отпускают.

Потом для свидетельских показаний был вызван Салахутдинов, один из участников опознания. По версии Бойченко, он заявил, что, когда потерпевшая указала на Клименкина, тот, заикаясь, сказал: «Я попух».

Беднорц начал задавать вопросы Салахутдинову, тот запнулся. Тогда вмешался прокурор.

— Ну, вы чего мнетесь! — прикрикнул он на свидетеля. — Сейчас мы попросим огласить ваши прошлые показания.

— Ты что на меня кричишь? — разозлился Салахутдинов. — Я всю правду скажу. Меня Ахатов научил, что говорить надо…

И добавил, что выражение «Я попух» подсказал ему Ахатов перед допросом у Бойченко, он же, Ахатов, приезжал к нему домой на машине и просил дать нужные показания в суде, «иначе следователя снимут с работы». Это может подтвердить его сестра, завуч школы, Джумаева.

Беднорц потребовал вызвать Джумаеву в суд. Ее вызвали, и она подтвердила показания брата.

Но и это не поколебало члена Верховного суда республики Милосердову. Суд продолжался.

Когда давала показания робкая, застенчивая Светлана Гриценко и называла себя женой подсудимого Клименкина, Наталья Гурьевна Милосердова прервала ее.

— Какая вы жена?! — с негодованием сказала она. — Вы — сожительница!

Показания спутников Ичилова, которые якобы были в ту ночь на вокзале Мары и тоже видели, как Клименкин «играл ножом», а потом пошел вслед за старухой, — тех самых его «знакомых», фамилии которых он обещал узнать и «узнал», — существенно расходились с его собственными показаниями. И наверняка — с действительностью. Они заявили, что приехали в Мары 26 апреля сдавать шерсть, однако овец в Туркмении стригут не в апреле, а в мае… Кроме того, время их «приезда» не совпадало с расписанием поездов. Потребовался их вторичный вызов в суд… Наталья Гурьевна вызвала сначала Ичилова и вручила ему повестки для его «знакомых» — Игембердыева и Сапаровой. Адвокат Беднорц немедленно сделал заявление: ведь это противозаконно, свидетели по делу не должны общаться между собой, ведь они могут таким образом сговориться! Закон запрещает это! Протест адвоката был, однако, председательствующей отклонен, а когда Игембердыев и Сапарова явились в суд, их показания уже не расходились ни между собой, ни с показаниями Ичилова…

В течение всего процесса защитник подал шесть ходатайств. А также сделал два заявления о неправильных действиях председательствующего. Наконец адвокат Беднорц заявил официальный отвод судье. Два заседателя, имеющие право отвести председательствующего, посовещавшись, не поддержали требования адвоката.

С тех пор как Виктор Тигранович Каспаров давал показания на втором процессе, прошло полгода. Тогда, выйдя из здания суда, он был уверен, что Клименкина оправдают.

Однако тотчас после суда в Мары приехал следователь по особо важным делам. И развил бурную деятельность. Каспаров видел: с энергичным упорством новый следователь ищет подтверждения все той же первоначальной, полностью дискредитированной версии. Ко всему прочему допросы Бойченко проводит не в здании прокуратуры, что было бы естественно, а в помещении ЛОМа. И на допросах постоянно присутствует Ахатов.

Наконец пришел вызов Каспарову.

Идя на допрос, он все же надеялся на объективность следователя. Мало ли что говорят! Все-таки — «по особо важным делам», он-то должен же разобраться…

Было жаркое, солнечное утро. Ровно в 9 часов Каспаров вошел в большой мрачноватый кабинет — одно из помещений ЛОМа. За столом сидел сравнительно молодой человек с холодным, строгим лицом. На столе — множество папок, бумаг. Два магнитофона.

— Фамилия? — коротко спросил человек, едва ответив на приветствие Каспарова. — Имя? Отчество?.. Подписать!

Каспаров с удивлением смотрел на него. С первых же минут возникло странное ощущение, что перед ним не человек, а машина. Никаких эмоций не читалось на молодом, довольно красивом лице. Вопросы он задавал ровным дикторским, отлично поставленным голосом. И движения его были словно бы механические.

Каспаров подписал уведомление об ответственности за дачу ложных показаний.

— Я буду записывать все ваши показания на магнитофон, — тем же ледяным тоном произнес Бойченко, глядя в пространство перед собой и положив палец на клавиши записи аппарата, который стоял на столе. — Задаю вопрос, — сказал он и нажал на клавишу. — Какие у вас отношения с матерью Виктора Клименкина?