Георгий Гулиа - Три повести

Темур поднялся и поцеловал Даура в лоб.

— Прости нас, — сказал он тихо.

Дверь осторожно приоткрывается, пламя свечи колеблется. Из окна на дубовый пол льется лунный свет; дальние углы комнаты мрачны, словно огромные дупла.

Князь вскидывает голову. Усталые, воспаленные глаза плохо видят в полутьме.

Кто-то стоит в дверях, как бы не решаясь войти. Келеш ждет. Вот в лунном свете показывается Батал. Он ступает так, словно не уверен, идти ли дальше.

— Почему ты медлишь? — спрашивает Келеш и склоняется над письмом.

— Я не один, — говорит Батал.

— Кто же там еще?

— Тут со мной двое…

— А что им надо?

— Хотят говорить с тобой…

Келеш продолжает писать. Трубка дымит, в деревянной пепельнице много пепла. Свеча в бронзовом подсвечнике оплыла, украсилась потеками. Часы с изображением льва показывают далеко за полночь. Они громко тикают, а вокруг тихо, как на морском берегу в лунную августовскую ночь…

— А завтра? — говорит Келеш. — Лучше завтра…

— Великий князь! Они утверждают, что дело важное и неотложное…

— Выслушай их сам.

— Они хотят говорить только с тобой… Это очень и очень важно — так сказали они…

Князь досадливо пожал плечами: дескать, делать нечего — придется выслушать.

Батал, повернувшись к дверям, махнул рукой. Вошли двое. Они вошли точно призраки и направились к князю. Черные тени быстро-быстро поползли на стены, со стен — на потолок. Князь увидел перед собой двух бледных людей; они дышали часто и тяжело.

— Бирам? — спросил Келеш, заслоняясь ладонью от ярко горящей свечи.

Он узнал старого рыбака, отца своего стражника. Князь не забывал о том, что Бирам одним из первых явился на защиту крепости в день нападения турецких кораблей. Это честный и мудрый человек, безропотно переносящий лишения жизни. Князь помнил и его немногословную речь, обращенную к защитникам крепости, речь мужественную и ясную… Если бы не такие люди, то князю пришлось бы очень худо… И, наконец, не кто иной, как Бирам, сообщил ему о возвращении Аслана…

— Да, князь, я Бирам — промолвил рыбак.

— А другой?.. Постой, мне знакомо твое лицо… Где я тебя встречал? — обратился князь к Темуру, стоявшему поодаль.

— Несколько дней тому назад я приходил к тебе с просьбой, да перейдут на меня твои болезни.

— Твое имя?

— Я — Темур из села Дал.

Князь откинулся на спинку кресла и остановил свой взгляд на Батале. Лицо царедворца казалось каменным. «Что за чертовщина! — подумал Келеш. — Почему я должен заниматься беседой с каким-то Темуром из Дала?»

— Постой-ка, дружок, — сказал раздосадованный Келеш, припоминая свой разговор с Темуром, — не ты ли жаловался мне на Маршанов?

— Жаловался, да перейдут на меня твои болезни.

— Ты помнишь мой ответ?

— Как же не помнить, да перейдут на меня твои болезни…

— Ты передал мои слова?

— Маршанам?

— Да, Маршанам.

— Я не смог, да перейдут на меня твои болезни…

— Почему же? — проворчал Келеш.

— Да перейдут на меня…

Князя взорвало. Он грубо перебил крестьянина:

— Послушай, Темур из Дала, у тебя мало собственных болезней?

Темур почесал свой длинный горбатый нос, подергал себя за ус.

— Болезней у меня немало — это верно, но самая главная нынче — это ты.

Князь затянулся из трубки, неестественно выпрямился в кресле… И тут Бирам вмешался в разговор.

— Великий князь! — сказал он громко. — Ты видишь перед собой Бирама, но это только его оболочка. Душа Бирама мертва.

Келеш разводит руками: что за странные разговоры в такой поздний час? Он снова ищет глазами Батала. Батал недвижим, только глаза его вдруг загораются в лунном свете, словно угли в камине.

— Что тебе надо, Бирам? — спрашивает Келеш.

— На Пицунде, — продолжает Бирам, — жила моя сестра. Были у меня там племянник и племянница. Много хороших знакомых было… А нынче там пепел и смерть…

— Знаю, знаю…

— Не о тех, кто полег, не о тех, кто пал героем, я плачу…

Рыбаку изменил голос. И Келеш увидел мужские слезы: они катились по старым щекам, застревая в седой бороде. Да, старый Бирам плакал…

— Князь, подумай о тех, кто мертв… Но самое главное, — рыбак поднял руку, словно для торжественной клятвы, — но самое главное, князь, подумай о нас, о живых…

— Что это значит, Бирам?

— Выслушай Темура, князь.

Бирам отошел в сторону. Совсем недавно он узнал о пицундском несчастье, и сердце рыбака не выдержало: к стыду своему, он заплакал…