Максим Макаров - Кадетство.Выбор

— Так точно!

Замечательный день! День без учебников, командиров, уставов и кроссов! Увольнение! Господи, благослови того, кто придумал увольнения!

Кадеты и не пытались скрыть свою радость. Они бурно обсуждали предстоящий день. Макс подал идею сгонять в кино, а затем завалиться в кафешку и от пуза наесться фисташкового мороженого. Предложение прошло единогласно.

Илья Синицын с печальной улыбкой наблюдал за шумными сборами. Ему в эти выходные предстояло освоить свою «науку побеждать» — побеждать беспорядок в тумбочке. А поскольку в его тумбочке на данный момент царил идеальный порядок, Синицын заранее предвкушал два дня блаженного бездействия.

Заметив, что Илья стоит в стороне, изо всех сил изображая полнейшее равнодушие, Андрей подошел к другу и спросил:

— Синица, тебе чего из города принести?

Илья расплылся в улыбке:

— Если ты о еде, то, думаю, об этом позаботится наш друг Перепечко.

Степа услышал, обернулся и согласно закивал. У него увольнительная была до вечера. Не ехать же в деревню на полдня?

— Вот видишь, — посмеиваясь, сказал Синицын.

Леваков хитро прищурился:

— А может, Ксюше что передать надо?

— А вот Ксюше, — Илья многозначительно поднял палец, — я все, что надо, передам лично. И, надеюсь, уже сегодня.

— Понял, — засмеялся Андрей. — Ну, бывай, Синица, до завтра. — Вечером после больницы Леваков собирался пойти к бабушке. Он до сих пор не вернул ей деньги, которые, к счастью, не пригодились.

— До завтра, — отозвался Илья, провожая кадетов взглядом.

Вывалившись гурьбой на улицу, ребята огляделись. Дьявольски приятно бывает иногда просто стоять в предвкушении целого дня сплошных удовольствий.

Вскоре от общей группы отделился Сухомлин. У него были какие-то особые планы, о которых он предпочел не распространяться. Про себя суворовцы, не без скрытой зависти, решили, что у Сухого свидание.

Везет же некоторым!

Ну и ладно! Анжелина Джолли, на новый фильм с участием которой они решили пойти, ничуть не хуже.

Леваков, естественно, ни в какое кино не собирался. Его путь лежал в больницу, к матери. Но прежде, чем повернуть в другую сторону, он окликнул Макса:

— Я слышал, вы после кино в кафе собираетесь? Может, дашь адрес? Я бы попозже заскочил.

Не ожидавший от Левакова подобной просьбы, Макс назвал адрес, а потом, немного помявшись, сказал:

— Ты на отца не злись. У него профессия такая… дебильная.

Леваков пожал плечами:

— Согласен, дебильная. Но, говорят, родителей не выбирают. Тебе еще повезло, что он не министр и не президент.

— Это пока, — усмехнулся Макс, — Я уже ничему не удивлюсь.

— Тогда сочувствую, — Андрей дружелюбно кивнул Максу, пытаясь таким образом загладить свою недавнюю несдержанность, и повернул к автобусной остановке.

4.

Но к матери Левакова пустили не сразу. Его визиту неожиданно резко воспротивился врач.

Андрей нашел того в ординаторской. Бешено стуча по клавишам компьютера, доктор недовольно поднял голову, а узнав посетителя, вернулся к прерванному занятию.

Нет, и все! Больной нельзя после такой операции волноваться. А Андрей как придет, так она сразу в слезы. Нет уж, довольно.

Но Леваков был настроен решительно. Еще неизвестно, что взволнует мать больше — его приход или то, что он уже больше недели в больнице не появлялся. Мать должна знать, что Андрей здесь и не оставил ее одну.

Прикрыв пасьянс, который все равно не сошелся, врач недовольно вздохнул, подумал с минуту и наконец согласился.

Но не больше пяти минут, строго предупредил он. И если что пойдет не так, то ноги Левакова здесь больше не будет.

Андрей не прекословил. Он был уверен, что сегодня все пойдет так, как надо. Надев белый халат, парень в сопровождении все еще недовольно ворчащего врача прошел в послеопе-рационную палату.

При виде сына Нина Левакова попыталась приподняться на кровати, но не смогла и обмякла, не сводя, однако, с Андрея радостного взгляда.

Заметив ее потуги, врач в очередной раз недовольно буркнул: «Я же говорил», — но тактично вышел.

Андрей подошел к кровати и взял мать за руку. Та ответила слабым рукопожатием. Хотела что-то сказать, но то ли не смогла, то ли опять разволновалась (что было ей категорически запрещено), а потому только моргнула и виновато улыбнулась.

— Тише, тише. Если ты будешь нервничать, врач меня к тебе больше не пустит. Он сам так сказал, — попытался успокоить ее Андрей.

Мать согласно кивнула и опять едва заметно сжала его руку, попыталась дотянуться до лица, но у нее снова не получилось, что больную явно опечалило.