Максим Макаров - Кадетство.Выбор

И они снова оказались на улице. Возвращались уже знакомой Андрею дорогой. Только головой он больше не вертел. И не потому, что все видел или на улице вдруг не осталось ничего интересного. Просто Андрюша догадался, что бабушка вовсе не собирается забирать его домой.

Наверное, эту фотографию она той женщине и показала. Конечно, он изменился с тех пор, но ведь не настолько, что его невозможно было узнать.

— Вот мы и пришли! — с радостью и даже гордостью возвестил Илья.

Андрей вздрогнул, очнувшись от воспоминаний, и поднял голову.

2 Синицын жил в кирпичной пятиэтажке. В подъезде, свежеокрашенные стены которого пестрели зелеными цветами — безумная фантазия неизвестного маляра, — пахло печеным. Пока они поднимались по лестнице на пятый этаж, из-за дверей то и дело доносились голоса соседей.

— Слышимость — просто супер, — смеясь, пояснил Илья. — Рай для шантажистов.

Им открыла мать Синицына. которая тут же попросила называть ее просто Ольгой. Но Андрей не решился и упорно обращался к ней «тетя Оля», а она в ответ в шутку именовала его племянником.

Нежно обняв сына и тепло поприветствовав Андрея, тетя Оля велела им проходить в гостиную, а сама убежала на кухню накрывать на стол. Из гостиной вышел отец Ильи. Он Андрею сразу понравился. В домашней одежде, подтянутый, спортивный, с густыми черными волосами на руках и широким скуластым лицом. Подбородок сильный, волевой. При виде сына Синицын-старший улыбнулся с такой гордостью, что у Андрея защемило сердце. Гость неловко мялся в прихожей, наблюдая за встречей и чувствуя себя одиноким, несмотря на то что едва он переступил порог этого дома, как уют и любовь, жившие здесь, укутали мальчика, словно теплым одеялом.

У Синицыных было две небольших комнаты и кухня, где семья обычно обедала. В большой комнате, которую тетя Оля гордо называла гостиной, спали отец с матерью, а маленькая принадлежала Илье. С того дня, как сын перестал жить дома, мать входила туда только вытереть пыль и помыть полы, но никогда ничего не трогала, чтобы Илья застал свою комнату такой, какой ее и оставил.

Там стояли кресло-кровать, сейчас в собранном виде, письменный стол, платяной шкаф, компьютер и музыкальный центр. На стене висела книжная полка. Ничего лишнего: никаких портретов поп- и рок-звезд, обнаженных и полуобнаженных девушек или самолетов, свисающих с потолка. Зато на полке стояли фотографии: много военных в форме и с орденами (отец и дед, догадался Андрей); семейный снимок, сделанный где-то на море; и фотография девушки, которую Андрей уже видел как-то рядом с Синицыным. Эту фотографию Илья, как только они вошли, снял и молча убрал в ящик.

Мать Синицына тем временем накрыла на стол и позвала мужчин есть.

Андрей сперва нерешительно уселся на краешек стула, но скоро расслабился и устроился поудобнее. Ольга Синицына приготовила к приходу сына просто царский обед. Маринованные грибочки, салат из свежих овощей, горячие бутерброды с колбасой и помидорами, несколько видов сыра, клюквенный морс. Перед Синицыным-старшим стояли графин с водкой и домашнее лечо на закуску. А еще по кухне витал аромат поспевающей в духовке шарлотки. Тут у любого слюнки потекут, а не только у соскучившихся по домашней еде кадетов.

Уминая за обе щеки самый вкусный плов, который он только пробовал в жизни, Андрей внимательно прислушивался к семейным разговорам. Илья заинтересованно спрашивал то про одного, то про другого знакомого, а мать и отец поочередно выкладывали ему новости.

Время от времени отец начинал шутливо боксировать Илью в плечо, или давал ему легкий подзатыльник, или слегка ерошил волосы, на что Синицын-младший недовольно мычал, а Андрей, мучительно краснея, опускал глаза.

Наконец разговор коснулся училища.

— Троих уже выгнали, — одного из первого и двоих из второго взвода, — сообщил Илья, с серьезным видом жуя пирог.

— А за что? — взволновалась тетя Оля.

Илья взял еще один кусок шарлотки.

— В основном за оценки. У того, что из первого взвода, кажется, едва ли не десять двоек было.

Отец нахмурился:

— А у вас как с оценками?

Андрею так понравилось, что он обратился к ним обоим, а не только к сыну, что он даже решился впервые за весь день вставить слово:

— У нас нормально. Втягиваемся потихоньку.

— Ну-ну, — одобрительно крякнул отец. — Только скорее втягивайтесь.

Вечером Илья настоял, чтобы Андрей лег на кресло-кровать, а сам устроился на полу. Мальчики не разговаривали — каждый думал о своем.