Коллектив авторов - Из плена восточной сказки. Жизнь после гарема

И вдруг до меня дошло: у арабов цвет траура голубой, но Сауд в белой рубашке и джинсах, значит, траур уже прошел?

— Когда погибла Махасин?

— Полгода назад.

— Соболезную.

О ЖАННЕТ

Проснулась?

Конечно, проснулась, вернее, попыталась сделать это, ведь проклятый будильник тарахтит так, что разбудил и жильцов дома напротив, а оставила ты его вне досягаемости руки, чтобы не выключить в полудреме.

Не спеши выползать под холодный душ, лучше потрать несколько минут для себя любимой.

Итак, вытянула руки к изголовью и хорошенько потянулась. Все не торопясь и с удовольствием. Теперь потянулась всем позвоночником и ножками, стараясь достать другой край кровати. А теперь правой рукой и левой ногой, потом наоборот… Как проснувшаяся кошечка…

Перевернулась на животик, повторила потягушки со вкусом и не спеша. Хорошо бы при этом оторвать от постели ноги и руки с головой, прогнуться. Теперь можно перевернуться на спину, поднять ноги, даже покрутить ими велосипед или поделать какие-то упражнения. Для мышц толку на мягкой постели будет мало, но хорошее настроение хотя бы на несколько минут обеспечено. Возможно, тебе его быстро испортят, но это уже к ритуалу просыпания отношения не имеет.

И вообще, потягиваться старайся при любой возможности во время всего дня — выйдя из душа, просто у двери до её притолоки, даже в офисном туалете, когда никто не видит. Прямой позвоночник еще никому не мешал, а потягушки удовольствие доставляют.

Он лишь невесело усмехнулся. Я понимала, что он не верит в мои лучшие чувства, но сейчас меня интересовало не это.

— А кто же тогда?..

Сауд и без продолжения понял, что вопрос о деньгах. Средства на счет поступали регулярно, неважно, что я уже не тратила и даже пыталась понемногу возвращать.

— Я.

— Ты знал о карточке?

— Ты перестала пользоваться счетом? Я не хочу, чтобы моих детей содержал другой человек!

Ах ты ж! Хозяин нашелся.

— Даже если это я сама? — Я постаралась, чтобы в голосе прозвучало как можно больше презрительного равнодушия.

Сауд смотрел на меня с недоверием:

— У тебя есть средства?

— Представь себе. Я вполне успешна и даже начала возвращать на счет потраченное раньше.

Конечно, «начала возвращать» слишком громко сказано, но ведь начала же! Для меня эти первые сто евро были настоящей победой над ситуацией. И потом… лиха беда начало.

— Чем ты занимаешься?

— Пишу и иллюстрирую детские книги. Саша, осторожней!

В последнем моем вопле не было никакой необходимости, но нужно же продемонстрировать супругу, что для меня успешность нечто само собой разумеющееся.

Он оценил. Теперь Сауд разглядывал меня даже с любопытством.

Я не удержалась, чтобы не поинтересоваться с вызовом:

— Что?

— Нет, ничего. И это приносит деньги?

Я обвела рукой вокруг, словно торговый комплекс принадлежал лично мне:

— Нам хватает.

— Ты очень изменилась.

Ответом было полупрезрительное движение плечиком:

— Будто ты знал меня раньше.

— Почему ты тогда сбежала?

Я с первой минуты появления в Париже Сауда и даже задолго до того ждала этот вопрос. Сауд имел право его задать, но одновременно вопрос был нелепым.

Забыв все заготовленные ответы, пожала плечами:

— Я понимала, что, объявив о рождении сына, ты бы выгнал меня без Салима. К тому же ты не верил, что это твой сын…

Удар ниже пояса, но почему я должна щадить его чувства, если он не щадит мои?

— Разве Асият тебе не сказала, чтобы подождала моего возвращения?

— Асият? Нет, не сказала, но при чем здесь это?

Он невесело усмехнулся:

— Я ушел со свадьбы сестры, чтобы привезти тебе билет на самолет и согласие на выезд вместе с сыном. Но вас в квартире уже не было, на диване валялся спящий охранник, а птичка улетела.

— Сауд…

Что я могла еще сказать? Я удрала буквально из-под носа у мужа, действительно напоив снотворным охранника, а свою служанку Асият и нашего водителя отправив с длиннющим списком покупок в Молл. Тогда я, дрожа от страха и уговаривая трехмесячного сынишку не заплакать, стояла в двух шагах от лифта, из которого выходил муж, а потом пробиралась с помощью друзей по чужим документам, в которых мой сын значился как их дочь, через пустыню, буквально рискуя, кроме своей и Салима, жизнью помогавшего мне Барри. Мы столько пережили, когда посреди катарской пустыни заглохла машина, когда нас проверяли на границе с Саудией, когда мне пришлось оказаться в Дамаске вообще без документов и денег…