Арне Гарборг - Мир

Да; это правда. Слава Богу. Теперь Энок может быть спокоен; ибо сам пастор говорил ему здесь от имени Господа.

…Отрешиться от мира? Да, конечно, он мог отрешиться от мира, он уже отрешился… довольно. Все эти «внутренние голоса» запросто могли принадлежать Лукавому, как сказал пастор.

Когда Энок собрался уходить, пастор поблагодарил его за работу в комиссии помощи беднякам, в деле Томаса-цыгана.

— Теперь делу дан ход, — сказал Мейер, — и за это я тебе особенно благодарен; и не только я говорю тебе «спасибо», я передаю тебе благодарность от Эйлерта Сундта и всех прочих друзей этого несчастного пропащего бродячего народа; да, спасибо тебе от всего общества. И теперь я должен сказать, что хочешь ты или нет, я попытаюсь назначить тебя в школьную комиссию; там у нас большая и трудная работа, и я бы очень хотел привлечь к ней такого образованного и истинно верующего человека, как ты.

Энок возвращался домой успокоенный и окрепший, и душа его была полна новых, свежих мыслей. И он благодарил Бога от всей глубины сердца. «Спасибо, спасибо, милый Отче, — за твой священный дар учительства!»

В следующее воскресенье произошло нечто необычное: Энок принарядился и собрался в церковь.

Анна не сразу поверила этому:

— Неужели мы сегодня пойдём к причастию?

Он отвечал:

— Разве следует нам отвергать доброго друга, когда он ждёт нас в гости?

И Энок добавил, что по этой части он превратно толковал волю Божью.

Анна почувствовала облегчение. В первый раз за все эти годы она услышала такие слова от Энока: «Я ошибался». Это что-то значило. Быть может, худшее уже позади?

Гуннар и Каролус так обрадовались, что были вне себя: теперь они весь день свободны! Но радость обернулась горестью. Они должны были ехать в церковь с Эноком.

Гуннар страшно скривился. Его лицо сделалось таким кислым и злобным, что жутко было смотреть. Отец его рассердился.

— Смотри, надо же, как надулся! — сказал Энок. — Видали такого филина? Если кто захочет узнать, насколько отвратителен грех, стоит только взглянуть на Гуннара. И это всего лишь потому, что он должен отправиться в храм Божий! — Энок вздохнул.

И тотчас же он добавил строгим голосом:

— А теперь поторопись!

Гуннар хорошо знал этот голос. Он начал собираться. Но так нарочито медленно, как будто ему собирались «дёргать волосы из заду», как выражался отец.

А Серина оставалась дома; должен же кто-нибудь быть в усадьбе! Подумать только, всегда этой Серине только и везёт!

Дул холодно-серый и промозглый снежный ветер; Анна закуталась так, что сидела в повозке, похожая на большой чёрный комок шерсти, за которым прятался Гуннар. Он нарядился в голубую сермяжную рубаху, в шерстяную жилетку, расшитую красными нитками, с шейным платком, и чувствовал себя весьма привлекательным; в этот день Олина, дочь Пера, могла запросто его увидеть!

— Однако не стоит тебе так легко одеваться! — заметил Энок. — Замёрзнешь ведь! — Он сбегал в дом и вернулся с одной из своих огромных старых курток. — На-ка, надень на себя это. — Гуннар не шевелился. — Ну? Что ещё за выкрутасы?

— Уфф… она такая ужасная.

— Ужасная? Хм! Вы только послушайте его! Да этот парень, однако, переполнен мирским тщеславием!.. Так что? Или ты захотел порки?

— Тебе следует одеться потеплее, — заявила Анна. Гуннар почувствовал, что все его предали. Он выругался про себя, однако подчинился и уселся в повозку, недовольный и сердитый. «Чёртов отец… Вечно я буду ходить как оборванец!»

— Ну, с Богом, — проговорил Энок, — пошла, Брюнка! — Он взмахнул поводьями, и кобыла покатилась, как мяч…

…С тех пор Энок так же уверовал в церковь, как и сам пастор.

Молчаливый и задумчивый, шествовал он к церкви; «мы должны беречь свои ноги, направляясь к храму Божьему». Если кто-то попадался ему по дороге и пытался завести разговор, с уст Энока изливались слова Писания; так что те, кто подходил к нему лишь ради любопытства, умолкали и ретировались.

Иногда ему встречались Никодимы [93] Никодим — библейский персонаж, фарисей, приходивший по ночам к Иисусу расспрашивать о его учении. , из тех, что почитали Господа, не разглагольствуя об этом и не решаясь совершенно отречься от суетного мира; таких Энок пытался вразумить и наставить на путь истинный. Но философов, кои дерзали уразуметь таинства Господни и доходили в этом до умопомрачения или до абсурдных мыслей, он неизменно гнал прочь.

— Разве ты не понимаешь, что Бог един в трёх ликах? — говорил Энок Тобиасу Тродалу. — Молись Богу, дабы Он дал тебе веру; и когда ты научишься верить, ты научишься и понимать; ибо сказано: «Если будешь веровать, увидишь славу Божию» [94] От Иоанна 11:40. .