Тобиас Вулф - Жизнь этого парня

Когда я открыл глаза, то все еще лежал на спине. Я слышал голоса, зовущие меня по имени, но я не отвечал. Я лежал посреди густых зарослей кустарника, ветки с листьями сверкали дождевыми каплями. Ветви образовали надо мной подобие решетки. Голоса приближались, а я все так же не отвечал. Я был счастлив там, где нахожусь. В кустах началось движение, и снова и снова я слышал свое имя. Я укусил себя за щеку с внутренней стороны, чтобы не засмеяться и не выдать себя. Наконец все ушли.

Я лежал на спине. Не мог двигаться, не мог дышать. Был слишком пуст, чтобы сделать первый вдох. Тело не отвечало на сигналы, которые я посылал.

Я провел там ночь. Утром направился к главной дороге и поймал попутку до дома. Одежда промокла и порвалась, но за исключением болезненных ощущений в пояснице я был невредим, просто слегка потрепан из-за ночи, проведенной на земле.

Дуайт сидел за кухонным столом, когда я вошел. Он осмотрел меня и сказал – спокойно, зная, что сейчас я был в его руках:

– Где ты был прошлой ночью?

– Я напился и упал со скалы, – ответил я.

Он ухмыльнулся вопреки себе, я предвидел это. Затем отпустил меня, прочитав лекцию и дав несколько советов по поводу похмелья. Мать все это время стояла у раковины в своей ночнушке, слушая наш разговор без всякого выражения. После этого пошла за мной по коридору. Мама остановилась у двери в мою комнату, сложив руки на груди, и ждала, пока я посмотрю на нее. Наконец она сказала:

– От тебя не стало никакой поддержки.

Да, никакой поддержки. Но я был счастлив той ночью, слышал, как они искали меня, слышал, как они звали меня по имени. Я знал, что они меня не найдут. После того как они ушли, я лежал там и улыбался в своем уютном гнездышке. Через кусты надо мной я видел нимб у луны в густом темном небе. Холодные бусины воды скатывались с веток на мое лицо. Я мог только расслышать звуки игры, идущей там, наверху холма, возгласы болельщиков, барабанящие ноги на трибунах. Я слушал с благочестивым снисхождением. Я был совершенно один, там, где никто не мог достать меня, лишь слабый шум игры и несколько голосов, выкрикивающих Конкрит, Конкрит, Конкрит.

С братом я не виделся шесть лет. После того как мы с матерью уехали из Солт-Лейк, я потерял с ним контакт. Но однажды осенью, в мой второй год обучения в старшей школе Конкрита, он написал мне письмо и прислал свитшот из Принстона. Письмо было наполнено впечатляющими фразами типа «В мире, где контрацепция и водородная бомба соперничают в том, кому первому стать в ряд отрицательных ценностей…», которые я пытался использовать в разговоре так, будто они только что пришли мне в голову. Я носил этот свитшот повсюду и говорил незнакомцам, которые подбирали меня на дорогах, что был студентом Принстона и еду домой навестить родных. Я даже постригся в стиле, который назывался «Принстон» – плоская площадка наверху, длинные и зализанные назад волосы с боков.

Я решил двинуться туда. Моя мать была занята кампанией сенатора Джексона и Джона Ф. Кеннеди. Дуайт называл Кеннеди «кандидат Папы» и «сенатор из Рима». Он не любил его, вероятно, из-за эффекта, который тот производил на мою мать, которая была взбудоражена надеждами, связанными с Кеннеди, а также слегка влюблена в него. Из-за того, что она много времени проводила вне дома, Дуайт стал чаще обычного третировать меня. Он меня не бил, но всегда оставлял возможность для этого. Я ненавидел оставаться с ним наедине.

У меня была идея доехать автостопом до Принстона и остаться у брата Джеффри. Но денег на поездку не было. Чтобы достать их, я планировал подделать чек. Какое-то время я был поражен наивностью банков, той наивностью, с которой они оставляли чековые книжки на столах обслуживания для своих клиентов. Люди заходили с улицы, записывали свои пожелания, затем выходили снова с карманами, полными денег. Ничто не удерживало меня от того, чтобы взять несколько пустых бланков и заполнить их позже. Я не мог обналичить их в Чинуке или Конкрите, где слишком примелькался, но в другом городе это было бы несложно.

Я принадлежал к Ордену Стрелы, почетному скаутскому сообществу, чей ежегодный банкет в этот раз должен был проводиться в Беллингхэме. Я поехал днем с несколькими другими членами Ордена Стрелы из моей группы и по приезде незаметно улизнул от них. Сначала я направился в банк. Прежде чем зайти внутрь, надел очки в роговой оправе, которые мать купила, чтобы я мог видеть доску в школе. В них я выглядел глупее, но старше. Я прошел через банк к одному из столиков и оторвал чек от готовой к использованию чековой книжки. Подождал в очереди какое-то время, затем, щелкнув пальцами, будто только что вспомнил что-то, повернулся и вышел.