Тобиас Вулф - Жизнь этого парня

Чак был вместе с Психо, когда тот утащил кота. Они стояли у аптеки в Конкрите, а кот подошел к ним и начал тереться об их ноги. Психо поднял кота, намереваясь поиздеваться над ним, но, увидев имя на ошейнике, придумал кое-что другое. Кот принадлежал одной вдове, владелице автосалона в городе. Психо пришла мысль, что она, должно быть, при деньгах, и решил потребовать выкуп. Он позвонил ей по уличному телефону и сказал, что кот у него и что он отправит его обратно за двадцать долларов. В противном случае он убьет кота. Чтобы доказать, что он говорит серьезно, он подвесил кота к трубке и дернул за хвост, но кот не издал ни звука. В итоге Психо приложил трубку к губам и сказал: «Мяу, мяу». Затем велел вдове достать деньги и встретить его в определенном месте в определенное время. Когда Чак попытался отговорить его от этой встречи, Психо назвал его тряпкой.

…Вдовы на месте не оказалось. Но были кое-какие другие люди.

Был в нашей компании и Джерри Хаф. Хаф был хорош собой, такой легко обижающийся типаж с тяжелыми веками. Девчонки обожали его, и совершенно зря. Он был небольшого роста, но необычайно силен и тщеславен. Его тщеславие поднималось выше его головы с блестящим от геля зачесом. Он был хулиганом. Околачивался в уборных и насмехался над членами других мальчиков, наступал на их белые туфли, держал их над писсуаром за голеностоп. Считается, что хулиганы и задиры обычно оказываются трусами, но Хаф разрушил этот стереотип. Он пытался издеваться над каждым, даже над парнями, которые однажды уже побили его.

Арч Кук тоже тусил с нами. Арч – дружелюбный простофиля, который разговаривал сам с собой и иногда орал или смеялся без причины. Чак рассказывал мне, что Арча переехала машина, когда он был ребенком. По всей видимости, это соответствовало действительности. Хаф обычно говорил: «Арч, ты был бы в порядке, если бы тот чел не сдал назад, чтобы посмотреть, что он сбил». Арч был кузеном Хафа.

Считается, что хулиганы и задиры обычно оказываются трусами, но Хаф разрушил этот стереотип. Он пытался издеваться над каждым, даже над парнями, которые однажды уже побили его.

Нас было пятеро. Мы собирались у Чака на Чеви‐53 и ездили по округе, в поисках машины, из которой можно откачать газ. Если мы находили такую, то переливали несколько галлонов из бака в бак Чака и все утро мчались в горы. Около полудня мы обычно возвращались в Конкрит и заходили к сестре Арча Веронике. Раньше она училась в одном классе с Нормой. У нее все еще был вздернутый носик и большие голубые глаза королевы красоты, которой она однажды была, но ее лицо стало пятнистым и дряблым от алкоголя. Вероника была замужем за пильщиком, который работал на мельнице рядом с Эвереттом и приходил домой только на выходные. У нее было две маленькие толстенькие девочки, которые блуждали в руинах дома в трусиках, хныкая, борясь за материнское внимание и жуя картофельные чипсы из экономичных пакетов почти такого же размера, как они сами. Вероника сходила с ума по Чаку. Если он был не в духе, она пыталась поднять ему настроение, бегая вокруг в коротеньких шортиках и на высоких каблуках или сидя у него на коленках и облизывая ему уши.

Мы зависали в этом доме весь день, играя в карты и читая детективные журналы Вероники. Время от времени я пытался играть в игры с ее дочками, но они были слишком необщительные. В три часа я возвращался пешком обратно в школу, чтобы сесть на автобус, и ехал домой.

Чак и все остальные знали очень многих женщин типа Вероники. Найдя очередную, они делили ее. Меня тоже пытались свести с некоторыми, но я всегда избегал подобных встреч. Я не знал, чего хотят эти девочки. Был уверен, что обязательно их разочарую. Их доступность тоже приводила меня в уныние. Я не хотел, чтобы это было так, грязно и публично, с незнакомой. Я предпочел бы заниматься этим с девушкой, которую полюблю.

Меня тоже пытались свести с некоторыми, но я всегда избегал подобных встреч. Их доступность тоже приводила меня в уныние. Я не хотел, чтобы это было так, грязно и публично, с незнакомой.

Этому не суждено было случиться, потому что девушка, в которую я был влюблен, не знала об этом. Я держал свои чувства в секрете, так как полагал, что они покажутся ей смешными, а может, даже оскорбительными. Ее звали Рэа Кларк. Рэа переехала в Конкрит из Северной Каролины, когда училась в предпоследнем классе средней школы, а я был новичком. У нее были длинные – до талии – волосы соломенного цвета, спокойные карие глаза, золотистая кожа, которая светилась как мед, и мягкие полные губы. Она носила обтягивающие юбки, которые подчеркивали изгибы ее бедер, когда она шла, облегающие свитера пастельных тонов, рукава которых она подворачивала до локтей, обнажая надрывающую сердце внутреннюю сторону руки сливочного цвета.