Яков Ершов - Подростки

— Нет, нет, — остановила его Тамара. — Не надо сейчас. Потом как-нибудь. У мамы очень плохое сердце. Не стоит ее из-за меня расстраивать.

— Но и так продолжаться не может. Вы обе таете на глазах, а он…

— Все равно, — отмахнулась Тамара. — Потом, потом… А сейчас надо укладывать вещи.

Боря не стал настаивать. Но сказал:

— Хорошо, я сам позабочусь о тебе. Только собери свои вещи отдельно. В отдельный чемодан.

— Конечно, — согласилась Тамара. — Вот в этот чемодан. Ты иди, помоги ему. А то он опять рассвирепеет.

За окном послышался шум подъехавшего автомобиля. Дверь резко захлопнулась, и Василий Степанович, веселый, улыбающийся, словно ничего не произошло, сказал с порога:

— Ну-с, молодые люди, довольно любезничать. Машина подошла, будем грузить мебель.

Тамара поднялась с кушетки и принялась укладывать свои вещи. Неожиданно оказалось, что вещей у нее значительно больше, чем можно было предположить. Из каких-то потайных уголков она доставала вдруг давно забытые игрушки и никак не могла решить, что же с ними делать. Старую, потрепанную куклу она долго держала перед собой в руках, все глядела на нее, вспоминая, сколько же лет прошло с тех пор, как папа привез ее из своей последней командировки. Тут же начала рассказывать мне, что это был за счастливый, незабываемый день. Она проснулась утром от назойливого солнечного зайчика, прыгавшего у нее на щеке. И не сразу поняла, что это лежит рядом с ней на подушке. Кукла была новенькая, в ярко-красном платьице, с длинной черной косой. Тамара схватила ее, закружилась от радости. Это было самое теплое воспоминание об отце, и ей стало приятно оттого, что оно ожило сейчас с такой силой, что, казалось, будто и не случалось того страшного, после чего она уже ни разу не видела отца. Она вздрогнула, испугавшись, как бы не вошел в комнату Василий Степанович. Ей было бы сейчас это особенно неприятно. Прижав куклу обеими руками к груди, она поцеловала ее и аккуратно положила в уголок чемодана, прикрыв сверху стареньким своим платьицем, чтобы никто не увидел и не запретил ей взять с собой эту единственную вещь, связывающую ее с незабываемым и безмятежным прошлым.

Осторожно выглянув в коридор, она сбегала в чулан и принесла большую черную сумку, с которой когда-то они с мамой ходили за продуктами. Поставив ее на пол, она сложила в нее все свои игрушки, которые были свидетелями ее счастливого и приятного детства, а сверху положила свой лыжный костюм, который мама купила уже без папы, но еще тогда, когда в их доме не было Василия Степановича.

Оттащив сумку в угол комнаты, Тамара опустилась на кушетку с таким чувством, будто совершила что-то очень важное, не сделав чего, она осталась бы в долгу перед памятью прожитых ею лет. Она радовалась, что закончила все эти свои сборы прежде, чем Василий Степанович зашел в комнату. Он мог бы помешать ей думать о прожитом, особенно об отце.

Теперь ее ни капельки не напугали по-хозяйски тяжелые шаги в коридоре, хотя минуту назад она не хотела и боялась их услышать. Распахнув дверь, в комнату вошел запыхавшийся Василий Степанович с чемоданом в руке.

— Пусть постоит здесь пока, — произнес он, ставя чемодан у стены, напротив кушетки. — Надеюсь, не помешает? — И пояснил: — А то там посторонние люди: шофер и прочие… Подальше от соблазна.

Тамара ничего не сказала, и Василий Степанович ушел, скрипнув рассохшимися паркетинами. Только тогда Тамара перевела взгляд на принесенный им чемодан. Он был как две капли воды похож на тот, в который она укладывала свои вещи. И она вспомнила, что мама купила их в один день и в одном магазине. Один — для Томы, собиравшейся в пионерский лагерь, другой — для себя и для папы, для его командировок. Теперь они оба сошлись в ее комнате.

Боря влетел в комнату разгоряченный и сразу же заторопил:

— Как у вас тут? Поторапливайтесь. Две машины уже отвезли. Сейчас последний рейс. Тебе помочь?

Тамара отвела его руку:

— Не надо. Уже все. Вот последняя кофточка. — И усмехнулась: — Отказалась от помощи, а напрасно. Вещей столько, что, пожалуй, не закроется крышка. Поднажми коленкой.

Они вдвоем налегли на крышку чемодана, и Тамара щелкнула застежками.

— Все.

— А это что за чемодан? — спросил Боря. — Тоже твой?

Тамара лукаво подмигнула. Кивнула на дверь:

— Он принес. На сохранение. Хочешь посмотреть? — Она отстегнула замки и подняла крышку.

— О, да тут золото! — удивился Боря.

— Да нет, — поправила его Тамара. — Просто ценные вещи. Он дрожит над ними, как курица над цыплятами.