Виктория Борисова - Просто приворот

Сейчас она бы очень удивилась, если бы узнала, что выйдет замуж за священника и станет матерью большого семейства, членами которого будет искренне считать не только собственных отпрысков, но и прихожан храма, где будет служить ее муж, отец Виталий. Но, как говорится, неисповедимы пути Господни… Даже внешне Наташа изменится почти до неузнаваемости. Вместо джинсов и коротких ярких топиков — скромное платье, вместо встрепанных рыжих кудряшек — строгий пучок на затылке и белый платочек, но какая красота, какое достоинство появятся в ее лице! И не даром все окрестные жители, встречая ее на улице, будут останавливаться и почтительно здороваться, величая «матушкой».

Она проживет долгую жизнь, в которой будут и горести, и радости, и бесконечные заботы…

До самой смерти Наташа так и не узнает, что свой самый счастливый билет она вытащила в тот жаркий летний день, когда незнакомый красивый парень ушел из кафе с другой.

Кажется, ничего не забыла.

Ирина придирчиво оглядела тщательно сервированный стол в гостиной. Теперь она решила твердо: хватит посиделок на кухне! И каждый семейный ужин стала обставлять с некоторой торжественностью, чтобы все было красиво — и свежая льняная скатерть, и салфетки, и посуда, и начищенные до блеска серебряные ложки и вилки…

Ну и сама еда, конечно, должна быть безупречной. Сегодня пришлось немало потрудиться, зато обед удался на славу. Бефстроганов исходит вкусно пахнущим паром под крышкой в кастрюльке, молодая картошка, чуть обжаренная с лучком, как Витя любит, выглядит очень соблазнительно, клюквенный морс в хрустальном кувшине отливает рубиновым блеском…

Ирина старательно выкладывала на тарелку кусочки мяса, заливала соусом, посыпала укропом картошку. От еды исходил манящий аромат, но самой есть почему-то не хотелось.

Виктор вышел из ванной, на ходу вытирая руки полотенцем. На лице его застыло отсутствующее выражение, как у человека, занятого решением сложной задачи. Казалось, он не замечал ничего вокруг, наверное, поэтому небрежно отбросил полотенце в сторону и даже не заметил, что оно упало на пол.

Ирина поспешно нагнулась, подняла и быстренько отнесла в корзину для белья.

Виктор уселся к столу, подцепил на вилку кусок мяса и стал жевать с таким же отсутствующим выражением лица. Ирина тоже принялась за еду, но почему-то вкуса не почувствовала. За все время, пока они ужинали, никто не проронил ни слова. Тягостное молчание висело в воздухе.

«Понятно, почему Толик в последнее время так редко бывает дома! — вздохнула про себя Ирина. — В такой атмосфере даже цветы вянут. Ну ничего, главное — семью сохранить, а там, глядишь…»

Покончив с едой, Виктор так же молча отодвинул тарелку, встал и уселся на любимое место перед телевизором. Ирина быстро убрала со стола, отнесла на кухню посуду, сложила скатерть… Она не сразу заметила, что муж беспомощно шарит руками по дивану. Почему-то в этот момент он казался похожим на робота со сбившейся программой из старого фильма.

— Витя, что с тобой?

— Куда подевался пульт? Почему в этом доме ничего найти нельзя?

На лице мужа появилась недовольная гримаса. Ирина поспешно принялась искать пропажу.

— Вот он, Витюша! Под подушку завалился.

Она очень старалась быть понимающей, терпеливой, покорной и нежной, особенно теперь, когда у них все стало налаживаться.

Виктор включил телевизор и, как всегда, начал перескакивать с одного канала на другой. Перед глазами мелькали то яркие тропические пейзажи, то умирающие деревни российского Нечерноземья. Тележизнь шла своим чередом — две блондинки из рекламы жвачки хозяйничали в чужих ртах каким-то аппаратом, похожим на большой пылесос, неземной красоты девушки с развевающимися длинными волосами бегали по пляжу, а страшный мужик в арестантской одежде рвал рубаху на груди с криком «Порешу гниду!».

Непрерывный и бессмысленный информационный поток изрядно раздражал. Хотелось выключить чертов телевизор и выбросить пульт в окно, но Ирина старалась не подавать виду. Она медленно перелистывала глянцевый журнал с картинками интерьеров, пытаясь сосредоточиться. Все-таки надо, наконец, что-то выбрать…

Как нарочно, ей ничего не нравилось, и чужие дома, со знанием дела запечатленные профессиональными фотографами, казались холодными и неуютными, как магазинные витрины. Ну да, может, и красиво, но разве кому-то захочется там жить? Ей — уж точно нет.