Гертруда Стайн - Париж Франция

Он сказал, что все французы должны быть революционерами, то есть они должны быть бунтарями не важно по какому поводу но они должны быть бунтарями, не ради известности а ради цивилизации. Как можно стать цивилизованными если вы не пережили период бунта, потом вы должны вернуться в свое до-бунтарское состояние и тогда уж вы станете цивилизованным.

Все французы-мужчины знают что нужно стать цивилизованным между восемнадцатью и двадцатью тремя и что цивилизация приходит к вам через отношения с женщинами постарше, через революцию, через военную дисциплину, через побег откуда-нибудь или через подчинение кому-нибудь, после чего вы стали цивилизованным и жизнь идет как надо на латинский лад, жизнь умиротворяющая и интригующая, вот теперь жизнь цивилизованна, логична и модна короче говоря жизнь как жизнь.

Одна из трудностей которую переживает послевоенное поколение состоит в том что называется нашим временем. Об этом мне сказал один француз, он сказал война не цивилизованна и молодежь которой от восемнадцати до двадцати трех и которая воюет упускает время чтобы цивилизоваться. Война не может цивилизовать молодых, чтобы цивилизоваться нужна частная жизнь, известность производит такое же действие как война которая конечно не дает цивилизоваться.

Как раз в этом и состояла беда компании сюрреалистов, они упустили время чтобы цивилизоваться, они использовали свой бунт не как нечто частное а как прославляющее они хотели известности а не цивилизованности, и на самом деле они так и не преуспели не стали умиротворенными и интригующими, они так и не преуспели в том, чтобы почувствовать себя по-настоящему модными и безусловно не преуспели в том, чтобы стать логичными. Это возвращает меня к Парижу между 1900-м и 1939-м.

Кто-то кто хорошо знал Дебюсси рассказал мне на днях что Дебюсси гордился тем что он крестьянин которым он конечно не был но так себя сознавал и что он французский музыкант. Он говорил что немецкая музыка кончилась вместе с империей и потому французская музыка музыка цивилизации, логики и моды может и в самом деле появиться. Вряд ли он говорил в точности этими словами но подразумевал именно это.

Он также говорил что империя явно не пошла на пользу Германии потому что в музыке ничего не происходит она Исчезла вместе со Штраусом. Он также сказал как-то раз сказал что у Эрика Сати замечательное дарование но он не умеет трудиться. А вот он крестьянин и верит в труд. Как всякий крестьянин.

Во французской жизни есть и странные особенности. Во Франции к молодой девушке относятся как к молодой девушке, она молодая девушка пока не становится замужней женщиной когда она больше не молодая девушка, но и, это удивительно, молодая девушка двадцати одного или двадцати двух становится школьной учительницей а во Франции в деревне школьная учительница должна жить одна в школьном здании. Молодая девушка должна добраться до горной деревни или до деревни на равнине или в любом другом месте а школьное здание обычно стоит не в самой деревне а на заметном расстоянии от нее совершенно отдельно и там же находится жилье для учительницы, и там она живет одна, она может быть совсем молоденькая но живет одна в пустом школьном здании, делает свою работу, питается и живет одна.

Когда я по-настоящему осознала это я удивилась и сказала разве это не противоречит отношению к молодым девушкам и необходимости их защищать, нет сказали мне, это понятно, и если понятно что не случится ничего такого чего не должно, оно и не случится и в самом деле ничего и не случается. Даже одиночество кажется не мучает на самом деле даже если школьное здание находится в горной деревушке подолгу занесенной снегом.

Это удивляло нас но не удивляло французов.

И снова вернемся к двадцатому столетию.

Типичной чертой двадцатого столетия была идея серийного производства, одна вещь должна быть точно такой как другая, все должно быть сделано одинаково и в больших количествах.

Как я говорила у импрессионистов была идея что нужно писать по картине в день а лучше по две в день, утром и вечером. То было девятнадцатое столетие, а потом двадцатое столетие поверило что живопись должна быть совершенно субъективной а не объективной, что нарисованы должны быть мысли а не увиденные вещи. И потому написать можно было даже больше чем одну картину в день или две или даже четыре потому что законченные мысли приходят постоянно, и все они думали что придумали мысль и если эту мысль написать картина завершена.