Евгений Белянкин - Танец любви

Все низко, по-восточному поклонились и безропотно вышли. Карим, тяжеловатый, плотный и приземистый, тяжелыми шагами подошел вплотную к Махмуду.

— В двести первой дивизии на складах накопилось достаточно оружия — пора его отправлять на Кавказ. Вот секретная депеша: «Срочно ждем посылки».

— Мне не нравится Магомед. Необходимо, Карим, его проверить, не ведет ли прапорщик двойную игру. С тех пор, как Мурад изменил нам, ожидать можно всякое. Ты понял меня, Карим.

— Понял. Я беру все на себя. Аллах нам поможет!

Махмуд и Мурад когда-то были близкими людьми. Вместе расслаблялись в каком-нибудь ресторанчике, вместе стряпали криминальные дела, связанные с наркотой и оружием, которые доставлялись через Афган и ловко переправлялись через границу, а далее российским путем на Кавказ. Это был большой, так называемый «серебряный караван», хорошо продуманный и отлаженный годами.

Все было хорошо, пока Мурад со своими людьми однажды не сказал Махмуду, что он больше «не вассал», и потому он от Махмуда отделяется, так как сам «на плечах имеет голову».

Махмуд поначалу думал, что тот шутит, все наладится и пройдет само по себе, но Мурад, медленно перебирая янтарные четки, был недвусмыслен: сказал то, что надо было сказать.

Так пути двух сильных, властных хозяев «серебряного каравана» разошлись, и вскоре отношения приняли конкурирующий характер.

А когда Мурад увел к себе Мазгаш, тонкую, изящную девочку — быть бы ей фотомоделью, — Махмуд обозлился и поклялся, что так это ему не пройдет.

Однажды охрипшим голосом Махмуд сказал:

— Я его на ноги, сосунка, поставил, а он… неблагодарный! Мальчишка тщеславный!

Но у «тщеславного мальчишки» ладилось — он и с пограничниками умел как-то обходиться, и с Афганом не ссорился.

У Махмуда провал за провалом. Пограничники озверели — что за напасть?

И вот на складе накопилась новая партия наркоты, а переправить ее невозможно. С Кавказа появился гонец. Он строго предупредил, что, если в ближайшие дни не будет товара, они тоже подумают…

Наркотой занимался Юсуф. Его люди были верные и смекалистые. Но как переправишь, если лучший коридор ловко перекрыли пограничники? Даже боевики не способны помочь создать прорыв через границу. Прямо какая-то полоса невезения…

— На заставе сейчас два молодых лейтенанта. Один совсем новенький, — заметил Юсуф.

— Ну и что! Мальчишки! К ним-то как раз можно найти подход… Вино, девочки… Они, небось, хорошо жить хотят. Возьми Бибу, она кого хочешь скрутит…

— Лейтенант с женой. Из самой Москвы привез…

— Тем лучше для нас, — злорадно ухмыльнулся Махмуд. — Женатые на Бибу, как мухи на мед. Не спи, Юсуф, иначе останемся без зелененьких. Без зелененьких плохо. Люди уйдут. Что мы тогда с тобою делать будем — на поклон идти к Мураду?

— Я сам пойду в кишлак. Точно узнаю, откуда пограничники черпают сведения. Иначе я этого Ризвана собственными руками…

— Не горячись… Но скажи Ризвану, чтоб он не забыл, с кем имеет дело. Махмуд долго с ним чваниться не будет.

Когда-то Махмуд учился в университете и любил употреблять словечки, родившиеся у русских. Он даже гордился своей интеллигентностью.

— Мы тоже в хороших домах бывали и знаем, почему одни наверху, а другие внизу. Махмуда просто так, ни за что ни про что, не проведешь. Он — крученный…

В пограничном институте, куда после суворовского попали Димка и Глеб, Сухомлинов сразу вознесся в «замки». Но это длилось недолго. Глеб сам попросился хотя бы в командиры отделения, как это было в суворовском. Командир дивизиона майор Теряев неохотно отпустил его, посчитав, правда, что доводы (не справляется с учебой) резонные.

У майора Теряева так было заведено: уж кто-кто, а «замок» должен быть отличником…

Глеб стал командиром отделения, и снова Димка Разин дулся на него, когда тот поступал с ним не по-дружески.

…После Нового года дни летели в экзаменах так быстро, что ребята опомнились лишь тогда, когда пришел зимний отпуск.

Второго февраля по старому обычаю суворовцы пошли в училище. Здесь — большая тусовка. Вчерашние суворовцы, став на год старше, еще жили ностальгией по своей «кадетке».

Разин звонил домой Вербицкой, так как хотел притащить в суворовское и Машу, но Саня Вербицкий, услышав в трубке его голос, хамски оборвал:

— Разин — ты кадет или бабник?

— Да веселее будет… — смутился Димка.

Вербицкий сморозил еще что-то, и Димка заткнулся.

Сухомлинова под рукой не было, и Разин в одиночестве поперся в училище.