Борис Зубавин - От рассвета до полудня [повести и рассказы]

Тут такие поднялись вокруг нее бурные аплодисменты, что Вика даже вздрогнула от неожиданности, мигом очнувшись и от дум про Алешу, и от тех слов, которые она только что самозабвенно провозглашала и которых, спроси у нее сейчас, уже и не помнила.

Она сама принялась аплодировать, а нахлопавшись вдосталь, опять постучала карандашом по графину и сказала:

— Девчата и хлопцы! Прошу тишины! Поскольку авангардом нашим является Ленинский Коммунистический Союз Молодежи, а у нас на мехзаводе нет еще ни одного комсомольца, мы сейчас примем в свою комсомольскую заводскую организацию лучших наших ребят и девчат, знакомых и согласных с уставом и программой комсомола. А те, кто будет готов вступить в нашу заводскую организацию на следующем собрании, могут получить у меня анкеты и комсомольский устав для прочтения. У нас здесь присутствуют черноморские моряки комсомольцы Сережа Ненашев и Леня Жуков, представители комитета комсомола стройки.

Она теперь так расхрабрилась, что все волнение с нее как рукой сняло, словно и не было его никогда. Соврав для пущей важности, что водолазов прислал на мехзавод комитет комсомола стройки, она уже первая захлопала в ладоши, и, вдохновленная ее несколько путаной, взволнованной речью, аудитория дружно подхватила аплодисменты.

Водолазы, ничуть не смутясь, встали и торжественно раскланялись.

— А теперь, — сказала Вика, — я попрошу товарищей моряков занять место рядом со мною в президиуме, а всех остальных присутствовать при приеме в комсомол лучших наших заводских ребят и девчат, зарекомендовавших себя как с производственной, так и с моральнобытовой стороны. Если у кого-нибудь возникнет желание выступить или задать вопросы, то пожалуйста. Приступаем к первой кандидатуре. Вызывается стахановец Федор Сковорода. Федю Сковороду вы все хорошо знаете, он зарекомендовал себя за короткий срок отличником производства, во время оккупации родного села немцами Федя Сковорода вел активную борьбу с оккупантами и их прислужниками. Федор, выходи сюда к нам, к столу… Федор Сковорода, — повторила она с беспокойством. — Где ты там?

Среди собравшихся произошло оживленное движение. Стали кричать:

— Федька, ходи до стола!

— Или ты прикипел к лавке?

— Куда же он мог подеться?

— Да сейчас же только тут светил своим бельмом!

— Федька, не дури, дело серьезное!

— Федор Сковорода! Приемная комиссия просит выйти к столу, — с еще большим беспокойством произнесла Вика.

Но Федора Сковороды в цехе давно уже не было. В то время, когда его вызывали, он лежал в общежитии на койке, поджав ноги, схватясь руками за живот, и как только слышал возле двери или под окнами чьи-нибудь шаги, то принимался стонать и охать.

— Федя! — вскричала Вика, вбегая к нему в комнату после того, как собрание приняло в комсомол девять человек и кто-то из задних рядов крикнул: "А Сковорода дома брюхом мается! Дизентерия, а может, тиф, а может, еще что!" — Федя, что с тобой? — спрашивала Вика, присаживаясь рядом с Федькой на койку и отмечая про себя, что постельное белье, мягко выражаясь, не совсем свежее и надо будет поговорить об этом с комендантом общежития. — Ты был в медпункте? Что сказал фельдшер?

— Да я что-то такое съел, и так живот схватило, так схватило, спасу нет, белого свету невзвидел, спасибо, в медпункте дали чегось выпить, какой-то микстуры, и теперь трохи полегчало. Может, к ночи и совсем пройдет.

— Бедный, бедный, — сочувственно молвила Вика.

Ничего у Сковороды не болело, ни в каком медпункте он не был. Просто вдруг чуть не в самую последнюю минуту решил пока воздержаться от вступления в комсомол, сообразив, что негоже ему выставляться на всеобщее обозрение и вообще он маху дал, что заморочил голову этой шальной прилипчивой Вике… И эти два чертова матроса начнут задавать вопросы: да где, да как, да почему? А ты отвечай, стой перед ними навытяжку, потей со страху на виду у общества. Вот тогда и спросят: "А чего это ты, Сковорода, потеешь? С чего это у тебя коленки дрожат? А не был ли ты полицаем при немцах?" И пропадет тогда Федька Сковорода, как шелудивый поросенок.

А пропадать без вины было обидно.

Но как быть? Выбиваться людям на глаза и шуметь что есть мочи? Или прятать голову под крыло? И одно рискованно, и другое опасно. И все-таки, наверное, с комсомолом лучше переждать. На заводе своих, каменских, вроде не было. Но ведь стройка огромная, народищу на ней тьма, вызовут на заседание комитета, а там и объявится какой-нибудь земляк, знакомец. И опять Сковороде будет труба. Ведь правда о нем сгинула в сорок втором году вместе с дядькой Миколой!