Ночь полностью вступила в свои права. В окна, когда не светили ракеты, ни зги не было видно, только звезды на небе да трассирующие пули, пролетавшие в разных направлениях через площадь и прошивавшие иной раз "уголок" из окна в окно, насквозь.
13
Сколько времени прошло с тех пор, как Скляренко увел за собой раненых солдат? Двадцать, тридцать минут? Час?
— Продержимся, ничего, — подбадривая себя, сказал лейтенант.
— Будем живы — не помрем, товарищ лейтенант, — отозвался из соседней комнаты Егоров.
И опять они умолкли, наблюдая за улицей и площадью. Потом сержант сказал, появляясь на пороге той комнаты, где был Василий Павлович:
— Я, товарищ лейтенант, с вашего позволения схожу в подвал за водой, пока тихо. Надо долить в кожух, освежить и пополнить.
— Да, да, идите, — поспешно сказал лейтенант. — Я послежу и там и тут.
14
Он очень устал, молоденький лейтенант Ревуцкий, за этот длительный, переполненный смертельными испытаниями, неистовый день. Оставшись один, прислонясь спиной и простенку, он всего лишь, кажется, на мгновение закрыл глаза, как его вдруг, словно током, пронзило: там, внизу, на первом этаже, между ним и сержантом Егоровым, послышались немецкие голоса.
Он не знал немецкого языка, не знал, о чем там идет разговор, но понял, что немцев несколько. Они ходили, громко топая ботинками и посвечивая себе карманными фонариками.
Ах, если бы он знал немецкий язык, то, прислушавшись к разговору внизу, повел бы себя, наверное, совсем не так, как поступил спросонок, услышав приближающиеся по лестнице шаги. Подчиняясь мгновенно охватившему его безрассудному чувству, он выпрыгнул в окно, забыв, что головой отвечает за "уголок".
Ах, если бы он понимал по-немецки! Ведь вот о чем разговаривали немцы:
— Я говорил, что они сами уйдут отсюда. Они не дураки, чтобы в последние дни войны держаться за этот паршивый дом.
— И тем не менее нам три дня не удавалось вышвырнуть их отсюда.
— Тебе придется писать Марте о том, как дурацки здесь погиб ее Август? Ведь ты был его приятелем.
— Погибнуть сейчас… Не хотел бы я разделить участь бедного Августа.
— А что бы ты хотел?
— Остаться в живых, вот что… А ты бы?..
— Я верен идеалам фюрера.
— Заткнись со своим бредом, дерьмо! Услышат русские, они тебе покажут эти идеалы.
— Не рассуждать. Лучше иди и посмотри, что там наверху делается.
— Пришли бы сейчас сюда русские, так я бы без рассуждений поднял руки.
— И был бы избавлен от необходимости писать жене Августа.
— Да. И от его участи.
— Тсс… Что это там такое шлепнулось?
(Это выпрыгнул в окно лейтенант.)
— Нечему шлепаться. Вот тут лежит убитый. Неужели это он и держал нас?
— А ты лучше пойди посчитай, сколько наших ребят лежит на площади…
16
Выпрыгнув и больно ушибив колено, лейтенант быстро вскочил на ноги и скорее прижался спиною к стене. Сердце его часто билось. В голове шумело. "Зачем? — мгновенно отрезвляюще пронеслось в голове средь шума. — Где сержант? Что с ним? — вспомнил он про Егорова, И опять: — Почему я это сделал? У меня автомат, гранаты…"
Его охватил стыд за свой, казалось, непоправимый поступок. И такое омерзение к самому себе возникло в нем, что он заплакал с отчаяния и горечи. Слезы текли по его щекам, а в шумной голове суматошно проносилось одно и то же, одно и то же: "Как же быть? Что мне делать? Сержант Егоров… Где сержант Егоров? Ведь если бы он не спустился в подвал, мне никогда не пришло бы в голову прыгать в окошко. Как мне быть?"
Вдруг он насторожился. За углом послышался шепот. Говорили теперь по-русски.
— Погоди, дай отдышаться.
— Отдышись.
— В какую теперь сторону подадимся? Где наши?
— А я откуда знаю?
— Фу, черт! Давай пересидим здесь до утра.
— А ты наверняка знаешь, что в этом доме никого нет? А кто сюда утром придет, наши или немцы?
Выслушав это, Василий Павлович боком, боком, вжимаясь спиной, затылком в стену, шаря по ней растопыренными руками, придвинулся к углу и зашептал:
— Слушать меня внимательно. Вы кто?
Ответа не последовало. Там, за трамваем, за костелом, взлетела ракета, забормотал пулемет.
— Отвечать немедленно, — тоном приказа зашептал Василий Павлович. — Иначе открываю огонь.
— А ты кто? — отозвались осторожно за углом.
— Начальник здешнего гарнизона лейтенант Ревуцкий. А вы?
— Танкисты. Танк подбит. Пробираемся к своим.
— Сколько вас?
— Двое.
— Выходите ко мне по одному.
Читать дальше