Регина Эзера - Их было три

Гундега поспешила в загоны. Поросята, увидев её, поднимались на задние ноги, пытаясь хоть пятачком дотянуться до края загородки, а если это не удавалось, самым беззастенчивым образом становились на спины соседей. Это выглядело очень потешно, но Гундеге сегодня было не до смеха. И только когда поросята стали теребить её за рукава и кусать пальцы, она не выдержала и улыбнулась, пробираясь сквозь плотное кольцо питомцев, чтобы подойти к корытам. Корыта, конечно, были опрокинуты.

— Ах вы, озорники!

Услышав голос Гундеги, поросята откликнулись многоголосым хором. Правду говоря, им было глубоко безразлично — называла ли она их "любимчиками", "озорниками" или "косоглазыми", — важно было, что знакомый голос звучал ласково, значит, можно беспечно завернуть хвост колечком — дескать, о чём там толковать, давай лучше есть. В эту минуту их больше всего интересовало содержимое ведра.

— Эй ты, большой! Совсем хочешь малыша задавить? Ишь, бессовестный какой!

Гундега небольно шлёпнула хулигана по спине, и тот испуганно хрюкнул, словно спрашивая: "Что тебе нужно?"

На Гундегу, не мигая, смотрели два маленьких глаза с бесцветными ресницами. Она налила корм, и поросята обступили корыта. А Гундега, забыв все невзгоды, любовалась, как едят её питомцы, точно хозяйка, накрывшая богатый стол.

Внизу, совсем рядом, тихо журчала Межупите [14] Межупите (буквально) — Лесная речка. . На изгороди загона сидела, легко покачиваясь, точно на пружинах, трясогузка. Заметив муху, птичка присела, качнулась ещё раз и исчезла с изгороди так быстро, точно её ветром сдуло.

Только теперь Гундега заметила, что один поросёнок держится в стороне. Как ни старался он пробиться к корыту, всякий раз ему приходилось с пронзительным визгом отскакивать назад. На боку поросёнка виднелось розоватое пятно. Бедный поросёнок бегал вокруг корыта в поисках свободного места, а остальные больно толкали его.

Гундега хотела дотронуться до пятна, но поросёнок метнулся в сторону и опять засеменил вокруг корыта.

Мелькнула мысль: багровые или синеватые пятна — признак краснухи. Гундеге никогда не приходилось видеть свиней или поросят, поражённых этим недугом. Все знания она почерпнула из книг Жанны, а там ничего не говорилось о том, какой величины эти пятна и болезненны ли они. Во всяком случае, она сейчас не помнила об этом. Она знала лишь одно: краснуха — страшная болезнь!

Гундега лихорадочно силилась вспомнить, что ещё сказано было в книгах об этой болезни. Смутно вспомнилось что-то о сыворотке, о прививках… Она попыталась поймать поросёнка, но это оказалось совсем не так просто. Упитанный больной носился вокруг корыта с завидной быстротой и ловкостью. В конце концов запыхавшаяся и встревоженная Гундега чуть не со слезами побежала к Матисоне.

Матисоне завтракала. Она сидела на табуретке, такая же весёлая и бодрая, как обычно по утрам, только вокруг глаз обозначилась сеть морщин.

Увидев встревоженное лицо Гундеги, Матисоне воскликнула:

— Что случилось?

— У одного из моих поросят краснуха!

Матисоне быстро поднялась.

— Пошли в загон!

Ещё по дороге, спускаясь с пригорка, она, заслонив рукой глаза от солнца, пыталась что-то разглядеть. Но внизу кишмя кишели белые поросячьи спины.

— Где он у тебя лежит? — наконец спросила она.

— Он не лежит. Он бегает по загону, Я пыталась поймать его, но…

— Почему ты решила, что у него краснуха?

— Красное пятно на боку… И когда поросята заденут его, визжит.

Матисоне покачала головой, но о чём она думала, Гундега, конечно, не знала. В эту минуту ей казалось, что такое покачивание не предвещает ничего хорошего.

Поросёнок не лежал и сейчас. Пристроившись, наконец, поудобнее у корыта, он жадно ел, шлёпая свесившимися ушами. Матисоне даже не заметила больного, пока Гундега не показала его.

Пользуясь тем, что "пациент" насыщался, Матисоне осмотрела его.

— Так я и думала! — заключила она.

Гундеге послышалось в этих словах подтверждение её догадок, и она виновато опустила глаза.

— Посмотри! — позвала её Матисоне. — Видишь?

Гундега наклонилась к поросёнку. Пятно не было гладким, на самой его середине возвышался небольшой бугорок с сероватой сердцевиной.

— Ты видишь черноту? Это заноза, толстая заноза. Она уже нарывает.

Гундега почувствовала, как загорелись её щёки и уши.

"Просто заноза! А я… как дурочка…"

— Поросёнок тёрся обо что-то и занозил бок. А ты не заметила. — Матисоне подняла глаза. — А не заметить нельзя, ведь она большая…