Яков Ершов - Журавли над школой

Партизаны недоуменно переглянулись:

— Это еще что такое?

— Полицаи молоко собирали для фашистов, — пояснил Петр. — Ну, я забрался в сарай, где оно хранилось, и продырявил бидоны. Молоко рекой полилось. А я ушел и записку оставил: «Смерть немецким оккупантам! Командир партизанского отряда Петр Зайченко».

Кругом засмеялись, дружно похваливая находчивого парня:

— Молодец, смело действуешь!

А Перминов сказал, как бы подводя итог разговору:

— Ну что ж, Петр. Отряд твой зарекомендовал себя неплохо. Уж если немцы всполошились, значит, донял ты их. Есть такое предложение: у тебя отряд, и у нас отряд. Лучше будет, если объединить их в один. Как твое мнение?

Петр быстро глянул на командира и тут же отвернулся, притушив огонек радости в своих выразительных, живых глазах. Тихо ответил:

— Если всерьез, то я согласен.

— Ну что ты затвердил одно и тоже как попугай: всерьез да всерьез, — упрекнул его Перминов. — Сейчас нам не до шуток. Поскольку ты парень местный и лес этот, видать, как свои пять пальцев знаешь, то зачисляю тебя в разведчики.

— У меня в селе надежные ребята есть, — вставил Петя и тут же замолчал, поймав себя на мысли: «Еще подумают, что хвастаюсь».

— Вот и хорошо, — одобрил Перминов. — Каша твоя сварилась. А у нас колбаса есть, правда домашнего производства, но не хуже фабричной. Так что давай-ка поужинай.

Петя ел жадно. Давно не пробовал он такой вкусной колбасы.

— Одежонка твоя поизносилась, — говорил между тем Перминов. — Мы тебе подберем другую. По плечу.

— Не надо, — запротестовал Петр. — Буду в своей ходить. Так мне сподручнее. И спросу меньше.

Перминов не стал спорить:

— Ну, решай сам. Тебе видней. Я гляжу, и каска у тебя есть настоящая, солдатская. Так что собирай свои пожитки — и в поход.

Сборы были короткими. И вскоре отряд продолжил свой путь по затянутому сумраком лесу.

Кругом было тихо. Даже ветер не проникал в эту глухую чащу. Петр шел легко, свободно, с ощущением счастья на душе. И он вздрогнул от неожиданности, когда услышал, как совсем рядом, справа от них, раздались выстрелы. И тотчас же, будто эхо, за соснами, теперь уже и сзади, прозвучали автоматные очереди. Перминов подтолкнул Петра.

— На твой костер каратели шли, — с упреком сказал он.

Командир жестом подозвал к себе Николая.

— Возьмешь пятерых бойцов, — коротко приказал он. — У просеки я дам сигнал ракетой. Задачу понял?

— Так точно!

— Хлопца забери с собой. Он лес знает. В случае чего поможет найти дорогу.

Когда, отобрав пятерых бойцов, Николай увел их по едва заметной тропинке, Перминов приказал, прикрываясь стволами сосен, отходить в глубь леса.

Петр брел вслед за разведчиками, недовольно бурча. Вечно ему не везет. Вот и сейчас. Начинается бой, а его отослали невесть куда, подальше от опасности. Он все порывался повернуть обратно и успокоился лишь тогда, когда Николай, собрав в кружок свой маленький отряд, разъяснил задачу.

— Ударим по карателям с тыла, когда они будут увлечены боем с основной частью отряда, — пояснил он и, повернувшись к Петру, протянул ему пистолет: — Возьмешь пока вот это. Обращаться умеешь?

— Немецкое оружие успел изучить, — с гордостью похвастал Петр.

— Ну, добре, — похвалил Николай. Он все смотрел в небо и обрадовался, когда над вершинами сосен взвилась сигнальная ракета. Махнув рукой, побежал вперед, увлекая за собой бойцов. Петр увидел, как между деревьями замелькали фигуры карателей, и тоже побежал вперед, изредка приостанавливаясь, чтобы, прислонясь к стволу, прицелиться и выстрелить. Какое-то особое чувство, то ли удивления, то ли восторга, охватило его, и, хотя каратели, огрызаясь, тоже стреляли по нему и пули пролетали рядом и даже сбивали кору с деревьев, за которыми он прятался, он не ощущал страха, а только азартнее бежал навстречу врагу и палил по нему, уже не целясь, просто наугад.

Отряд захватил одного пленного, и теперь его, после короткого допроса, вели на базу, чтобы допросить основательнее. Петр был доволен этим коротким первым своим боем. Он впервые ощутил то боевое напряжение и тот задор, которые бывают только у людей, почувствовавших вдруг свою силу, умение и свое преимущество перед врагом.

Хорошее настроение не покидало и Николая, хотя командир сделал ему внушение за Петра, сказав:

— Беречь ребят надо, а не пускать в самое пекло.

Поначалу Петр даже обиделся, услыхав такие слова. Но потом подумал, что гнев командира скоро пройдет, а эта его уверенность в себе останется надолго, если не навсегда.