Яков Ершов - Журавли над школой

Хорошей вам учебы, ребята. Счастливого поиска отряду «Сокол». Ваш друг и товарищ, без пяти минут лейтенант, Алеша Назаров».

Гроза уходила за горизонт. Выполосканные теплым дождем, как-то сразу посвежели и приободрились листья на деревьях. С них еще падали вниз тяжелые, набухшие капли воды, мягко исчезая в искрящейся изумрудом траве. Заходящее солнце высветило на востоке семицветную радугу. После оглушительных раскатов грома все вдруг смолкло, и пришла такая тишина, что слышно было, как на станции, отстоявшей от ракетных позиций на добрые пять километров, постукивал по рельсам скорый поезд. Казалось, что природа, ударив без расчета, теперь прислушивалась, не сильно ли она напугала обитателей этого укромного уголка земли.

Командир зенитного ракетного полка полковник Зимин шагал размашистой походкой по взмокшей, взбухшей под звенящим ливнем тропинке и ругал себя. Справа, за потемневшими стволами берез, виднелись огневые позиции, и, бросив лишь беглый взгляд на них, командир полка понял, что там еще идут тренировки. Зимин хотел было повернуть направо, но потом посчитал, что его появление лишь собьет темп занятий, и круто взял влево, где купались в вечерней заре дома их военного городка. Зимин был недоволен собой. Конечно, он спешил. Завтра стрельбы, и у него все не шла из ума тревожная мысль, сумеет ли молодой командир батареи справиться с новой для него задачей. И тут, почти без связи, Зимин вспомнил, что старался все сделать так, как просила молоденькая, застенчивая пионервожатая, умолявшая его, как ветерана войны и как ракетчика, выступить в их пионерском лагере. Кажется, он сказал все: и что техника у них сложная, и что очень нужны им парни, знающие физику и математику, так что тем, кто преуспевает в этих науках, легко будет служить в ракетных войсках. И слушали его вроде внимательно, и ловили каждое слово, и благодарили, и провожали потом до самого леса, и все же ему казалось, что чем-то он обманул надежды ребят и не сказал им, как он теперь считал, главного и очень для них важного.

Лес поредел. На горизонте совсем посветлело, и чем ярче разгоралась заря, тем больше мрачнел и хмурил белесые брови Зимин.

— Эх, надо было рассказать о Петьке! — сокрушался он, уже берясь за ручку двери своей квартиры и по привычке широко распахивая ее.

Вовка бросился ему навстречу и повис на шее, болтая в восторге ногами. Зимин легонько, но твердо отстранил сына.

— Погоди. Не до тебя.

Нина оторвалась от пишущей машинки, поднялась из-за стола.

— Ну как, Дятел, стучишь? — заставил себя улыбнуться Зимин.

— Стучу. — Нина подошла к мужу поближе, положила руку ему на плечо.

— И не надоело тебе? — больше для приличия, чтобы что-то сказать, спросил Зимин.

— Почему же надоест? Диссертация приближается к концу. Скоро защита. Работаю с увлечением. А у тебя что, неприятности по службе?

— Да нет, на службе все в порядке. — Зимин приблизился к столу, потрогал аккуратно сложенную стопочку бумаги. — Перед пионерами только что выступал. Просили, как ветерана войны и ракетчика.

Нина понимающе улыбнулась:

— Поди, про меня опять хвастал. О себе-то ты не любишь говорить.

— Да нет, — пояснил Зимин. — Вот именно что не хвастал. А теперь жалею. Понимаешь, осталось такое чувство, словно я не все сказал и не так, как надо бы. Ведь им через пять лет, может быть, служить в нашем же ракетном полку.

Зимин устало опустился на диван, провел рукой по широкому, чуть тронутому продольными морщинами лбу. Вовка, до этого молча прислушивавшийся к разговору, подошел к отцу, пристроился сбоку на диване.

— Пап, а пап! — простонал он. — Все-таки это нечестно. К пионерам ходишь, рассказываешь… А мне? Мне ты еще ни разу, ни словечка про войну не рассказывал. Сегодня в школе опять сочинение задали: «Как сражались за советскую Родину ваши отцы и деды». А что я напишу?

Нина подсела к Зимину с другой стороны.

— Правда, Николай, — поддержала она сына. — Может быть, уже пора ему все рассказать. А?

— Так я же не против, — пожал плечами Зимин. — Только все времени как-то не хватало.

— Вот и начни сейчас. Не откладывай, — попросила Нина.

Вовка захлопал в ладоши, закружился, запрыгал по комнате на одной ноге, потом, опять плюхнувшись на диван, прильнул к отцу.

Зимин провел рукой по мягким, льняным волосам сына и вдруг резко встал, словно какая-то пружина подтолкнула его, и очень молодо, энергично, будто он сразу сбросил со своих плеч лет двадцать, прошелся по комнате, взял со столика планшет.