Геннадий Николаев - Квартира [рассказы и повесть]

Конечно, можно было бы сделать вид, будто забыл и про печь, которую они с Мартынюком лихо выкинули за один вечер, и про деньги, сначала столь бессовестно содранные с несчастной хозяйки, а затем со стыдливой поспешностью частично возвращённые, и про обещание заделать пол — всё это нигде не записано, кроме как в себе самом, и никто никогда, кроме себя самого, не предъявит никаких претензий, не напишет никаких жалоб. Можно было бы просто отмахнуться, сославшись на свои дела и заботы, которые для него, наверное, не менее важны, чем заботы, в общем-то, если уж прямо говорить, совсем чужих людей. Но в том-то и заключался фокус, что Сергей Метёлкин не мог забыть про обещание, что-то не позволяло отмахнуться и пройти мимо. Это "что-то" сидела в нём крепко и было сильно: оно заставило его приостановиться перед аркой, свернуть во двор и пойти в дальний подъезд, где жили старушка, Екатерина Викентьевна и её девочка. "Размеры сниму, а там видно будет", — решил он, испытывая неловкость перед самим собой за свой порыв.

Старушка лежала: резко поднялось давление. Екатерины Викентьевны снова не было дома, и возле бабушки, слабой и по-нездоровому румяной, неотступно находилась девочка. Сергей прошёл на цыпочках в середину комнаты, где раньше стояла печь, отодвинул тумбочку, отставил фанеру, вынул из кармана складной метр. Девочка дала ему листок бумаги, и он по-быстрому снял размеры проёма. Прикинул, как лучше сколотить доски, чтобы легли они надёжно и гладко, заподлицо с полом. Закончив замеры, он хотел было тотчас и удалиться, но старушка поманила его к себе и велела сесть подле неё. Девочка придвинула ему табуретку.

— Мы с Катенькой подумали, и, — вас ведь Серёжа звать? — Серёжа, мы не можем согласиться, чтобы вы бесплатно делали нам эту работу. Печь — одно, а это — другое. Вы скажите сколько, и мы заплатим.

Старушка повела взглядом за девочкой, деликатна отошедшей к окну, чтобы не мешать разговору взрослых, и сказала, понизив голос:

— Мы теперь богачи: вон, Ниночкин отец, — она указала глазами на девочку, — соизволил перевести сто рублей. Это за два-то года, — добавила она спокойно, без, казалось бы, необходимого при этих словах негодования.

— А что, он?.. — начал было Сергей, но осёкся под предупреждающим взглядом старухи.

— Больной вопрос у нас, — прошептала старуха, ко-сясь на девочку. — Одиннадцать лет жили вчетвером в этой комнате. Человек он неплохой, но слабый. Способный, а не пробивной. В городской очереди уже седьмой год. Я же блокадная, мне положено, а он не хотел пользоваться моим правом, через свою службу пытался. А там знаете как: кто понахрапистее, понахальнее, кто надоедает каждый день, жалобы пишет во все инстанции, тот и получает. А кто стеснительный, робкий или, знаете, есть такие, не хотят унижаться, гордые, те и мыкаются. Я его не могла понять. Катенька тоже измучилась с ним. Вы понимаете, горе-то в чём: он пить начал, да как-то сразу его подкосило. Немного выпьет — вина там или пива, и уже пьяный. Иные, глядишь, грубо говоря, жрут эту водку, целыми стаканами хлещут, а Женя и тут слаб оказался. Уж как только мы с ним не говорили, и по-хорошему, и по-плохому, и лечить пытались устроить в лечебницу при "Светлане" — нет и нет. Первое время друзья подбирали, но и они отступились. Такой был инженер! Конструктором работал, ценили его, премии, бывало, большие приносил, а потом — по магазинам разнорабочим, как голь перекатная. После совсем сгинул: неделю нет, вторую. Мы все больницы обзвонили, морги, в милицию сообщили. В прошлом месяце от него вдруг письмо: в Норильске, "зарабатываю деньги". Катенька до того уже вымоталась с ним, что разорвала письмо в мелкие клочья, слышать о нём не хочет, а Ниночка, видите, за него. Скучает, плачет, тоскует. Деньги пришли, сто рублей — много ли по нынешним временам, а счастья-то сколько! — Старушка вытерла набежавшие слёзы, махнула рукой в сторону девочки: — Из-за неё Катенька согласилась получить. Ей ведь давно уже советуют на работе подать в суд, чтобы по суду иметь с него, а она не хочет — гордая. Вот так и живём. — Она засмеялась: — Боремся друг с другом. Ну, извините, Серёженька, я вас задержала. Бегите, славный вы человек.

Не зная, что сказать на это откровение, чем утешить старушку, Сергей посидел молча, с опущенной головой, подождал самую малость для приличия и поднялся.

— Вы даже не сомневайтесь, пол вам сделаю. И денег никаких не надо, — сказал он с такой убеждённостью, как будто произносил выношенную и принятую сердцем клятву.