Андрей Яхонтов - Ловцы Троллейбусов

– Зачем ты это говоришь! – тонко закричал Редактор. – Не хочу слушать!

– Криком не поможешь, – спокойно и скорбно продолжал Директор. – Давай лучше подумаем, в чем причина и как избежать последствий.

– Не хочу, не хочу! – Редактор зажал уши руками и зажмурил глаза, будто боялся прочитать сказанное по губам.

– Значит, так, – невозмутимо гнул свое Директор. – Что ты сегодня съел? Посчитаем на пальцах. Хотя, что я, пальцев не хватит.

– А ты... А ты, – закипел тем не менее слышавший все Редактор, – ты даже не знаешь, что за блюда нам подают!

– С чего ты взял?

– Ну, какой соус был сегодня? – настаивал Редактор. – Ну, скажи. А?

– Соус «демидой».

– А вчера?

– «Дурнадо».

– А позавчера?

– Пошел к черту, – миролюбиво сдался Директор.

Но Редактор уже распалился.

– А может быть, ты даже знаешь, что и как готовить? Тот же «демидой». А? А рыбный ланшпик? А буше из раков? А раковый биск?

– Да перестаньте, уймитесь, – увещевал их я.

– Крепкий бешамель, вот что для ракового биска нужно, – сказал Директор.

– А мелкорубленый укроп? А кайенский перец? А тертый сыр?

– Молодцы! – всплеснула руками вошедшая и замеревшая на пороге Калисфения Викторовна.

– Мой папочка обожал раковый биск, – капризничал Редактор. – И мамочка его готовила очень часто. Я наблюдал.

– Все равно ваш спор беспредметен, – стремясь примирить противников, сказал я. – Подождем до весны, когда появятся раки.

– Зачем ждать? – сказал Директор. – Постараюсь раздобыть.

– И щуку говорящую можешь? – подначил его я.

– Да зачем она нужна-то? Разве что уху сварить. Никогда не ел говорящей ухи, – захохотал он.

Раздался звонок. Я устремился в прихожую Й из новой своей жизни, кувыркаясь и пытаясь сохранить равновесие, выпал – в прежнюю. А впрочем, они, прошлая и нынешняя жизни, перемешались, Приглаживал волосы перед зеркалом дядя Гриша, шнырял под ногами Элизабет, Илья Ильич снимал тяжелое зимнее пальто с бараньим воротником, а Чужедальний знакомил свою супругу с Вероникой... Где-то я видел его жену. Ах, вот в чем дело: она была одной из контролерш, которые нагрянули к нам в троллейбус.

Щегол орал, пытаясь перекрыть высоковольтный пчелиный гул взаимных приветствий.

– И глупо! – сказал я.

Через узкую горловинку двери мы начали, шумно журча, вливаться в гостиную. Из сумеречного дальнего угла, словно бильярдный шар, выкатился Редактор, подхватив дядю Гришу под руку, отколол его от общей группы.

– Стеллажи, стеллажи, – донеслось до меня его воркование.

Тут же гости рассыпались, словно дядя Гриша был объединяющим всех магнитом.

Чужедальний беседовал с Калисфенией Викторовной.

– Прекрасно помню письма, приходившие от вашего мужа. Всегда такие красивые были марки...

Илью Ильича я прогуливал по коридорной оранжерее. Он растроганно улыбался и стискивал мне руку. Благоухали розовенькие, похожие на раструб граммофона цветы, скорее всего, левкои. А паркет был уложен елочкой, но хвоей от него не пахло.

– Против вас готовится заговор. Вы понимаете меня или нет? – теребил я Домотканова.

Он меня не слышал.

– Обожаю птиц. Где это поет щегол?

– Здесь, – потеряв надежду что-либо ему втолковать, сказал я. – А там, где поет Орехов, вам надо быть настороже.

В столовой царило молчание, с бокалом в руке стоял Директор.

– Вот наконец-то и они, – обрадовался он нашему появлению. – Я продолжаю уже для всех. Итак, у вас может возникнуть вопрос: зачем мы вас собрали, – тут он взглянул на часы, – в столь позднее время? Не скрою, наша встреча преследует определенную цель. И в первую очередь это касается вас, дорогой... – Директор замялся, глядя на Чужедальнего. – Да, вас. Дело в том, что уважаемый и любимый всеми нами Дмитрий Николаевич собирается оставить работу на почте.

Закашлялся дядя Гриша. А Чужедальний поспешно налил минеральной воды – не ему, а себе. Я застыл, не понимая, куда он клонит.

– В то же время мы сознаем, что оголять такой важный участок, где на практике осуществляется связь всего между собой, нельзя. Поэтому мы и решили рекомендовать на доставку вместо Дмитрия Николаевича человека с проверенными деловыми качествами.

Потребовался не один окрик, чтобы дремавший в уголке на стуле Снегуркин встрепенулся и приблизился.

– Вот наша кандидатура. – Директор ухватил его за шиворот и заставил поклониться. – Да, жизнь не кончается. И я хочу предложить тост за ваше будущее успешное сотрудничество.