Рохинтон Мистри - Хрупкое равновесие

Этих мужчин, носильщиков с вокзала, Хозяин нанял, чтобы нести носилки.

— У меня не было выбора, — оправдывался он. — Я единственный родственник. Конечно, я буду время от времени подставлять свое плечо, ради уважения к брату, но никто из нищих сделать это не сможет. Все они слабые. Если они возьмутся, носилки могут рухнуть.

Для Шанкара он ничего не пожалел — закупил лучшие благовония, масло и сандаловое дерево. Все это дожидалось своего часа на месте погребения, там же ждал их опытный махапатра, проводящий погребальные церемонии. Заготовили также корзины с лепестками роз, чтобы плакальщики осыпали ими носилки во время долгого пути. После окончания траурной церемонии Хозяин должен сделать пожертвование храму от имени Шанкара.

— Меня беспокоит только одна вещь, — сказал он. — Как бы остальные нищие не решили, что подобного пышного прощания удостоится каждый из них.

После четырех часов к месту кремации двинулась самая медленная процессия, когда-либо шедшая по улицам города. Большинство калек передвигались с черепашьей скоростью. Некоторые из-за уродств шли, почти прижавшись к земле, и использовали плечи, как рычаги. Другие ползли на боку, как крабы. Были и такие, что, сложившись пополам, шли на четвереньках с задранными кверху задами, похожими на горбики верблюдов. По негласному соглашению процессия еле плелась, но настроение у всех было хорошее — нищие смеялись и болтали между собой, получая удовольствие от новых впечатлений, так что создавалась иллюзия скорее праздника, а не похорон.

— Как грустно, — произнесла с неодобрением Дина. — Случилась смерть, а траура нет.

— Что вы хотите, тетя? — сказал Манек. — Они, возможно, завидуют Шанкару. — «А впрочем, какое значение имеет траур», — думал он. Мог и он лежать на погребальных носилках, и ничего в мире не изменилось бы.

Хозяин перемещался вдоль колонны, как линейный монитор, следя, чтобы не было бессмысленных задержек. Когда он оказался у конца процессии, Дина его позвала.

— Ни Манек, ни я никогда не были на индуистских похоронах, — призналась она. — Как нам себя вести?

— Естественно, — ответил Хозяин. — Своим присутствием вы оказали честь Шанкару. Пуджари произнесёт молитвы. Я поднесу огонь к погребальному костру, а в конце расколю череп, потому что у Шанкара не было сына.

— А это не тяжелое зрелище? Мне говорили, что запах очень сильный. И действительно видно, как горит плоть?

— Да, но не беспокойтесь. Это прекрасное зрелище. Вы уйдете с легким сердцем, чувствуя, что Шанкара достойно проводили в вечность, где, надеюсь, платформа ему больше не понадобится. После погребального костра я всегда испытываю подъем — ощущение завершенности, спокойствия, совершенного баланса между жизнью и смертью. Именно поэтому я иногда хожу на кремацию чужих людей. Если у меня есть свободное время и я вижу похоронную процессию, я присоединяюсь к ней.

И он заторопился к началу колонны, чтобы успокоить недовольных полицейских. Еле плетущиеся нищие раздражали постовых, на взгляд блюстителей порядка, скорость калек была слишком уж ничтожная. «Пошевеливайтесь!» — то и дело покрикивали они. Их вообще раздражало любое медленное движение — будь то машины, повозки, бродячие собаки или люди. Исключение составляли разве только коровы. Горя желанием поскорее перевести колонну через оживленный перекресток, они махали руками, свистели, кричали и просили, жестикулировали, бросали угрожающие взгляды, хватались за головы и размахивали кулаками. Но все эти отработанные приемы ни к чему не приводили: несуществующие конечности не реагировали — каким бы резким ни был свист или яростным жест.

Носильщики при вокзале, привыкшие быстро передвигаться с тяжелым багажом, тоже с трудом приспосабливались к необычной скорости колонны. Как только слова гимна «Ram naam satya hai!» [138] «Имя Рамы — истина!» — гимн, исполняемый во время прохождения похоронной процессии. начинали звучать тише, носильщики понимали, что вырвались вперед и останавливались, пережидая, когда расстояние сократится.

На полпути к месту кремации, после часа изматывающего шествия, небольшой полицейский отряд в касках, размахивая дубинками, без всякого предупреждения преградил путь колонне. Мужчины, державшие носилки, шарахнулись в сторону, и труп Шанкара скатился вниз. Визжа от ужаса, нищие попадали на землю. Розовые лепестки из полдюжины корзин покрыли мостовую нежным покровом.

— Теперь понимаешь? Вот почему мне не хотелось тебя отпускать, — проговорила тяжело дыша Дина, когда они с Манеком добежали до тротуара. — Неспокойные времена — беда приходит без предупреждения. Что делают эти идиоты полицейские? Почему они бьют нищих?