Вадим Прокофьев - Наш Артем

Приехал Артем — охранке снова нет покоя. Она не в силах организовать за ним «наружное наблюдение», проще говоря, нести систематическую шпионскую, филерскую слежку. Не в силах, ибо филеров и шпиков в заводском районе быстро распознают. Субъектам, которые следят за Артемом, грозит смерть. Многим из них уже никогда не придется выслеживать «знаменитого оратора». Но охранка имеет другие способы шпионажа. Среди рабочих, маскируясь под революционеров, живут провокаторы. Продажная душа, еще не распознанная подпольщиками, ходит где-то рядом, участвует в заседаниях комитетов, выступает на собраниях, клянется в верности рабочему делу, а через два-три часа, воровски озираясь, незаметно вползает с черного хода в здание охранки. Этот шпион-осведомитель и информирует начальство об Артеме. Это он сообщил о его приезде, о первых шагах его революционной работы после возвращения из Петербурга. За этим сообщением последовало второе. Речь шла о положении дел в «отдельной республике» — на паровозостроительном заводе.

«На паровозостроительном заводе усиленно распространяется слух, что акционерное общество намерено закрыть завод ввиду неудовлетворительного его состояния. Надо сознаться, что действительно за последнее время, когда завод сделался очагом революционных организаций, работы на нем идут отвратительно. Рабочие произвольно и почти ежедневно прекращают работы на два-три часа и собираются для слушания речей революционных ораторов, проникающих беспрепятственно под охраной рабочих в завод. Кроме того, ценные пропагандисты под видом рабочих принимаются на завод, где они, конечно, ничего не работают, ибо не умеют, но зато успешно агитируют на заводе. Таким был на заводе одно время нелегальный «Артем». Администрация завода и местный полицейский надзиратель это хорошо знают, но умалчивают из страха…»

17 октября самодержавие разразилось манифестом, в котором народу было дано много лживых обещаний: свободы слова, собраний, организаций обществ и союзов, неприкосновенности личности. В манифесте царя провозглашалось создание «российского парламента» — Государственной думы с правом издавать законы. Ленин оценивал этот манифест не как широкий жест царизма, а как результат революционного натиска масс на царизм, который уже не мог «управлять по-старому».

Большевики, и в первую голову Артем, без устали разъясняли рабочим лживую сущность царского манифеста.

Особенно часто бывал Артем на Сабуровой даче. Здесь хранилась значительная часть оружия, здесь собирался Харьковский комитет РСДРП большевиков. Многие из персонала больницы были членами РСДРП. Не только санитары и медицинские сестры примыкали к движению, но и некоторые врачи.

Но не все обстоит благополучно в этом будто бы специально созданном для конспиративных целей больничном городке. Главный врач больницы Якоби не хочет больше терпеть засилия революционеров в подчиненном ему медицинском заведении.

Ведь до какой наглости дошли эти смутьяны, чуть ли не ежедневно открыто собираются в конференц-зале больницы! Слыхано ли… И Якоби договаривается с губернской земской управой, в ведении которой находится Сабурка, об увольнении из больницы политически неблагонадежных работников. По постановлению губернской земской управы уже удалена Мария Львовна, присланная на Сабурку по решению городского комитета партии. Дашу Базлову Якоби намерен перевести из лечебного отделения и сделать заведующей прачечной. Отделить ее от революционно настроенных служащих лечебных корпусов. Доктор Тутышкин, ординатор отделения, в котором работала Базлова, отстоял ее от нападок главного врача.

Чашу терпения переполнил приказ Якоби — уволить одного из лучших работников Сабуровой дачи, члена партии, проработавшего в больнице пять лет, человека многодетного. Артем — «слесарь по ремонту водосточных труб» — созвал экстренное собрание. Решением собрания была объявлена общая забастовка.

В больницу прибыл попечитель от земства — Задонский. Он выслушал требования служащих и обещал отменить решение главного врача о незаконно уволенных. Попечитель также обещал удовлетворить просьбу служащих о повышении заработной платы. На беседе с попечителем, естественно, присутствовал и главный врач Якоби. Этот распоясавшийся самодур раскричался до хрипоты, угрожая увольнением всем смутьянам. Якоби уже успел побывать на приеме у губернатора, и тот обещал помочь навести порядок в больнице. В случае забастовки будут присланы солдаты из военного госпиталя и сестры из Красного Креста.