Вадим Прокофьев - Наш Артем

Порядок был образцовый, полиция и войска отсутствовали и до самого конца похорон в этом районе не показывались.

Харьков, Харьков! А его в эти дни там не было…

Между тем Артему не понадобилось ехать в Москву. События нарастали так быстро, так грозно, что скоро стало ясно — в России со дня на день разразится вооруженное восстание, оно и освободит узников Таганской тюрьмы. Необходимость в «Анонимном обществе» отпадала, ему уже не требовались «землекопы».

И действительно, начавшаяся Всероссийская политическая стачка заставила царизм издать 17 октября манифест. Ликующие толпы народа явочным путем освобождали политических из тюрем. Были освобождены и цекисты.

Артем, равно как и все большевики, не верил в царские «свободы». Он понимал, что манифест — обман, уловка, к которой прибегнул царизм, чтобы получить передышку, собраться с силами и расправиться с революционным народом. И подготовка к вооруженному восстанию продолжалась.

Душно и в то же время сыро в этой клетушке, забитой до отказа спящими людьми. Артема устроили на ночь в спальном бараке Балтийского завода. Так безопаснее. Затерялся среди сотен обитателей бараков, и никакой шпик не отличит его от остальных рабочих. Думал, как ляжет на нары, так и уснет, ведь за день набегался, намаялся вдосталь. Не тут-то было. Уж на что он привык спать где придется, без одеял и подушек, в подвалах больниц и под открытым небом, но как люди могут изо дня в день, из года в год ютиться здесь, среди клопов, тараканов, в неимоверной грязи, дышать зловониями? И не случайно барак всю ночь храпит и стонет, всхлипывает, вскрикивает, а порой бормочет, смеется, плачет, и все это не просыпаясь, в тяжелом сонном забытьи.

Уснешь тут! И тревожные мысли… От них не спрячешься ни под каким одеялом.

Кровавые события в Харькове… А как там товарищи, как там Дима Бассалыго — студент-технолог? Сблизились они только в начале этого, 1905-го. Дима, как говорится, рвется в бой, горяч, да вот опыта партийной работы у него за плечами нет. Как бы не наделал глупостей.

И вот еще что тревожит — почему вчера в Петербургском комитете заговорили с ним о Харькове? Артем пытался припомнить, кто именно начал этот разговор. Похоже, он был не случайный. Недаром Красин предупреждал — в столичном комитете засилие меньшевиков, они главная опасность для тех, кто взял курс на вооруженное восстание. А он, Артем, большевик. Уж не хотят ли меньшевистские лидеры избавиться от него, сплавить в Харьков? Знают они, что он душою болеет за дела, которые разворачиваются в этом городе. Похоже, похоже!

Но, с другой стороны, действительно его место сейчас не в столице, а в Харькове. Кстати, там в комитете РСДРП тоже окопалось немало меньшевичков. А харьковские рабочие настроены по-боевому.

В эту ночь Артем так и не сомкнул глаз. Но ночные размышления привели его к твердому решению — он немедля выезжает в Харьков. Только завернет в Ростов за взрывчаткой, в Киев же съездит кто-либо из товарищей.

Артем вернулся в Харьков уже после баррикадных боев и окончания всеобщей политической забастовки. О возвращении Артема тотчас же стало известно полиции. В донесении харьковской охранки своему начальству в Петербург указывалось:

«В Харьковском комитете Российской социал-демократической Рабочей Партии снова обнаружился знаменитый оратор, нелегальный «Артем»… Нелегальный этот по виду рабочий, в действительности интеллигент, живущий без прописки в рабочем районе, и потому ведение наружного за ним наблюдения невозможно… Он недавно вернулся из Петербурга, куда выбыл из Харькова в начале сентября… Отличаясь необыкновенной способностью убедительно говорить, он пользуется большим расположением рабочих… В Петербурге, по его словам, участвовал в депутации, просившей разрешения хоронить убитых в октябрьских беспорядках. С прибытием в Харьков «Артем» возобновил собрания, из которых состоялось уже два — первое в губернской земской управе, где «Артем» собрал забастовочную прислугу больниц Александровской и Сабуровской, а также на заводе Гельферих-Саде.

На последнем собралось более тысячи человек… говорили речи Николай Клестов и «Артем». Первый обрисовал свое печальное положение после ареста 18 февраля, лишившего его плодотворной работы на социал-демократической ниве, ознаменовавшейся победой пролетариата 17 октября, а второй передал в самых сгущенных красках петербургские события в октябре, призвал к борьбе и вооружению рабочих для всеобщего восстания, которое не должно допустить Государственной думы, но вместо нее объявить Демократическую республику. «Артем» призывал рабочих входить в сношения с крестьянами и организовывать их для общей борьбы с правительством. На собрании был объявлен ответ губернатора делегатам от паровозостроительного завода и Гельферих-Саде с ходатайством о снятии военного положения. Передатчик объяснил, что губернатор назвал делегатов хулиганами и обещал арестовать, если они явятся с таким ходатайством вторично. По адресу губернатора после объявления посыпалась ругань».