Валентин Крючков - Когда в пути не один

— Потолок распишут золотом?! — обрадовался такой новости Гладилов. — Представляю, как заиграет зал! Будешь входить в театр, действительно, как в храм искусства.

— Безусловно! — поддержал его Курлацкий. И тут же заметил уважительно: — Славянов умеет слово держать. Год назад сказал мне: «Заявление твое лежит. Мы не забыли. И как только появится еще один внук — считай, вопрос с жильем будет решен». И вот два месяца назад у меня появился внук. Я бегом отнес свидетельство о его рождении Славянову. И он, как и обещал, сдержал свое слово: недавно мне выдали ордер на четырехкомнатную квартиру. На семерых. Мы обмыли это дело. И надо сказать, крепенько. К сожалению, через несколько дней я оказался здесь. Такое у меня иногда бывало и раньше. Но главное — жилье получил.

— А когда въезжать будешь? — поинтересовался Филиппов.

— Как выйду из больницы, — ответил Курлацкий. — А в квартире сейчас жена и сын марафет наводят. Я вас приглашу, придет срок. Обмоем, как и положено.

— За это следует выпить. Я имею в виду — за квартиру! — предложил Гладилов, и его охотно поддержал Филиппов.

Чокнулись, но дружно выпили только инициаторы тоста, а Курлацкий наотрез отказался, лишь пригубил слегка душистого напитка.

Вскоре, благополучно допив остатки коньяка, посетители, взглянув на часы, стали собираться уходить.

Филиппов убрал рюмки и пустые бутылки в портфель, а Курлацкий, бережно уложив продукты в холодильник, открыл дверь, и все поочередно вышли в коридор.

— Ты, Леша, лечись, — напутствовал его на прощание Филиппов. — И не волнуйся об открытии театра: до этого еще далеко. Для тебя сейчас главное — быть здоровым. И ради этого лежи здесь, сколько потребуется. Пока!

Прощаясь, друзья пожали Курлацкому руку и вышли сначала во двор, а затем на просторную Волжскую набережную, неторопливо зашагали к центру города, с удовольствием вдыхая свежий воздух и ощущая вечернюю прохладу, волнами накатываемую легким ветерком с великой реки России.

В конце рабочей недели, на исходе пятницы, Филиппову позвонил Буравков и сразу, едва поздоровавшись, задал волнующий обоих вопрос:

— Владимир Алексеевич, так как у нас поездка? Не отменяется?

— Ни в коем случае! — успокоил его Филиппов и пояснил: — Я звонил Лужбинину. Нас ждут на рыбалку в субботу. С двух до трех. Грибы тоже есть. Заверяет, что пустыми не уедем.

— Во сколько выезжать будем? Путь не близкий. А торопиться не следует, — рассуждал Буравков. — А потому часа четыре пропилим. Ну что, опять часов в десять, как в прошлый раз? А может, пораньше?

— Ну не в шесть же утра! Ведь не на шашлык едем. Таскать сеть, потом корзину, да в резиновых сапогах, да если она с грибами — находишься, намотаешься, сам знаешь как, — заупрямился Филиппов.

— Что верно, то верно. Тогда пусть будет золотая середина — в девять тридцать я у твоего подъезда, — предложил Буравков. — Лады?

— Лады! — согласился Филиппов, представляя себе, что к этому времени уже успеет хорошо выспаться.

…Поездка оказалась более продолжительной, чем в предыдущий раз, но никто этого даже не заметил. Всем понравилось, что десант на природу по общему желанию начали с похода за грибами и сразу в излюбленные и уже хорошо знакомые места — в смешанный лес, где, словно по заказу, природа распорядилась самым наилучшим для человека образом: холмы, покрытые мхом, в диаметре каждый примерно двести — триста метров, следовали один за другим, грядой, создавая своей размеренной плавностью такую красоту, что дух захватывало.

Каждый холм грибники просматривали и обшаривали чуть ли не на коленях, и никто без грибов не оставался: на вершинах и склонах холмов находили белые, а в низинах, между холмами, где предпочитали расти лиственные породы деревьев, встречались прекрасные подберезовики и подосиновики. Особенно много грибов собрали в воскресенье, когда приехали на гряду с утра пораньше. Владимир набрал почти целую корзину, но больше всех оказалось у Буравкова. Зато его шоферу попался такой большой белый гриб, что на шляпу его пришлась впору кепка водителя. Незаметно провели в поисках грибов около четырех часов, сделав всего один-единственный привал, чтобы немного передохнуть и похвастаться друг перед другом добычей. Потом, по предложению Лужбинина, который наконец-таки закончил дипломатичные переговоры с Буравковым, дружно согласились закругляться, чтобы на дорожку похлебать без спешки ухи на берегу озера.