Валентин Крючков - На крутом переломе

— А как посмотреть?

— Экран в зале заседаний. Кинопроектор тоже, — пояснил Перьев. — И все наши там.

— Тогда пошли в зал, — сказал Никаноров. — Посмотрим, чем вы нас порадуете.

Прошло около получаса, Никаноров, просмотрев два раза сатирический журнал, сидел в кабинете один, неторопливо читал отчет о рейде и фломастером подчеркивал те места, где приводились факты вопиющей неорганизованности. «Триста станков простаивало! Безобразие! — мысленно ругался Никаноров. — Недодано около двадцати тысяч тонн. Если у нас такое будет продолжаться и дальше — из прорыва вряд ли выйдем. Нет! Такой расхлябанности допускать нельзя. Завтра же все обсудим. На заседании. На расширенном заседании. Фильм покажем. И пусть люди посмотрят, что творится на заводе. А итог подведу сам. Прокомментирую. А когда покажем? До или после совещания? Важно не когда, важно то, что увидим».

Никаноров позвонил секретарю парткома Бурапову домой, потом председателю завкома Полянину, извинился за беспокойство и высказал им свои соображения.

— Почему так спешно? — удивился Бурапов. — Ну, может, не послезавтра, а в понедельник. Вполне приемлемо. Давайте, Тимофей Александрович, как у нас принято. Организуем все обстоятельно, чин по чину. Зачем галопом по Европе?

— Да в субботу трудно и с явкой будет, — высказал сомнение Полянин. — Суббота не рабочая. Такая не часто выпадает. И люди вряд ли одобрят. Многие уже запланировали ее по своему усмотрению. Кто детишек навестить, кто в лес, кто в сад.

— Думаю, это не причина для неявки. И не аргумент, чтоб откладывать совещание, — не соглашался Никаноров. — Люди — народ хороший. Они поймут, что не суббота главное, а завод, его дела. Сейчас каждый день на вес золота. Потеряем день — потом не представляю, как наверстывать. Когда вы посмотрите материалы рейда, не сомневаюсь, уговаривать вас уже не придется. Хотя, товарищи, если вы не хотите, я обойдусь без вас. Проведу совещание как директор завода. Один. — И с нескрываемым сожалением Никаноров добавил: — Вот не предполагал, что и вас убеждать придется.

Не дожидаясь ответа, Никаноров положил трубку, глубоко вздохнул, не обращая внимания на звонки, думал, решал, как быть? «Видите ли, людям в сад, на природу ехать надо». «Организуем все обстоятельно, чин по чину. Мы, — решил Никаноров, — сделаем оперативнее и проще. Завтра, в пятницу. Дадим задание начальникам цехов, чтобы пришли в субботу на совещание во Дворец культуры вместе с мастерами, которые не заняты».

Было уже поздно, и Никаноров заторопился домой. Наверное, подумал он, парни поужинали и легли спать. После того, как Марина ушла, в доме стал утверждаться новый распорядок: каждый обедает и ужинает самостоятельно, что найдет, если отец успеет приготовить. Какое это хлопотное дело — готовить на трех мужиков. А все едят по-настоящему. Вчера как в пять встал, так и готовил, не присев ни разу, до половины седьмого. Аж взмок и ноги устали. Потом едва сам успел перекусить — подошла машина. Надо на завод ехать. После хлопот у плиты — работа, основная работа на заводе показалась раем. Раньше, конечно, все в доме держалось на Марине. Как же ей, выходит, доставалось. Да еще стирка — горы белья! И все успевала. Получается, что и в самом деле женщины выносливее нас? Ну и ну! Марина всегда поддерживала в квартире порядок. А вот теперь, без нее, сразу и квартира не то чтобы заросла пылью и грязью, но заметно осиротела, стала, вроде, холодной и неуютной. И вечерами прекратили собираться за овальным столом, в большой комнате. А хорошо было посидеть, послушать ребят, самому что-то рассказать. Теперь, как ножом отрезали — нет посиделок! Особенно после того, как и Вадик стал ходить в секцию бокса. Да и сам Никаноров, загруженный на заводе под завязку, ежедневно задерживался допоздна. Приходил усталый, есть и то не хотелось. Вот посиделки и полетели кувырком. Все дома словно гостями стали. У сыновей, то у одного, то у другого — тренировки, сборы, а дом одинок. И самому нельзя уйти с работы раньше, чтобы приготовить еду и ждать-встречать сыновей. Работа не то чтобы удаляла Никанорова от семьи, нет, она отгораживала его от нее уймой дел и забот десятитысячного коллектива, забирая у него большее время суток. Дома он едва успевал поесть, походя, если еще не спали, узнать, как живут сыновья, что у них нового, потом принимал душ, ужинал, когда по первой программе телевидения заканчивался художественный фильм, бегло просматривал газеты и падал в постель, моментально засыпая.