Лев Давыдычев - Случайный спутник (Повести и рассказы)

Она прошла в другую комнату и на пороге рассмеялась, да так громко, что отчим бросился к ней с возгласом:

— Что там?!

— Ну знаешь, не ожидала!

Над кроватью висела картина в под бронзу окрашенной раме. Собственно, это была не картина, а нечто невообразимо бездарное. Написана она была на уровне базарных лебедей, только изображены на ней были люди.

— Идем, идем, — отчим тянул Натали за руку, — это наше интимное.

— Нет, я посмотрю. У меня возник нездоровый интерес.

Изображала сия картина известную библейскую сцену. Голая, с формами невероятных размеров да еще нарисованная со всеми физиологическими подробностями баба лежала на траве и держала в руке яблоко величиной с арбуз. Над ней стоял в той же манере нарисованный мужчина, а сзади него на дереве висела змея. Все это поражало не только похабностью, а именно — бездарностью.

— Бедные Адам и Ева, — сказала Натали, — вот как вас представляют себе некоторые нелегкомысленные люди.

— Жене нравится! — отчим всплеснул ручками. — Я настаивал на прикрытии наготы хотя бы у этого субъекта, но жена назвала мое законное требование мещанским и еще… ну… ханженским. И, действительно, в искусстве это принято.

— В искусстве — да. Но ведь это как на заборе написано.

— А что я могу сделать?! — воскликнул отчим.. — Она меня на семнадцать лет моложе. Конечно, я ею руковожу, глава семьи я, но и уступать приходится. В мелочах. В конце концов, мы взрослые люди. Детей у нас нет, так что…

— А почему у вас нет детей? Ты не хочешь?

— Я! Не! Хочу! — раздраженно прокричал отчим. — Это! Трагедия! Я бы все отдал, если бы… Не могу же я жениться в четвертый раз! У меня никогда не будет наследников, я никогда не буду отцом!

— А ты купи потомство. За деньги.

Лицо отчима передернулось, словно сквозь него проскочила искра злобы; он сказал, почти не шевеля губами:

— Не смейся надо мной… Лучше спроси, почему у твоей мамаши не было детей от меня… Не знаешь? Так узнай. Она мне сказала, как родила тебя. Цезарево сечение!

— Кесарево, — машинально, глухим голосом поправила Натали, приложив ладони к вискам, чтобы притушить боль. — А мне она говорила, что это след от аппендицита.

— Понимаешь, в каком я был положении? — почти торжествующе спросил отчим. — Не мог же я настаивать на повторении. Первая жена была больна. А сейчас? У этой тоже не может быть детей, правда, по другой причине, но мне не легче!

— Все-таки, — Натали достала сигарету, — я выкурю здесь, в коридоре. Значит, не все можно купить за деньги?

— На них можно купить все, что можно купить. С них этого достаточно. И вообще, не тебе меня судить. Лучше объясни, почему ты ведешь такой образ жизни?

— Какой?

— Ну… связанный с курением.

— Брошу. И курение. И образ.

— Ты учти, — отчим старательно разгонял дым ручками, — что молодость проходит стремительно. И особенно разительные перемены в худшую сторону претерпевают женщины. Посему — думай о будущем. Пусть вместе с первыми морщинами к тебе придут…

— Деньги, — подсказала Натали.

— Они, они, — обрадованно подтвердил отчим.

— Когда они есть, жизнь проста, — сказала Натали.

— Когда есть деньги, жизнь проста, — как заклинание подтвердил отчим. — Смотри, не окажись у разбитого корыта. Всегда думай о будущем.

— Прощай, — бросила Натали; ей захотелось докурить сигарету с удовольствием, чтобы отчима не было рядом, но, взявшись за ручку дверей, она спросила через плечо, не сдержавшись: — А разве ты не у разбитого корыта?

— Ни в коем случае. Мне ничего не грозит.

— Кроме того, что ты прожил зря? После тебя — что останется? Кто?

— Мне важно прожить… Кто! Что! — Он плюнул. — Наплевать! — Он сжал кулачки. — По крайней мере! Я! Ни одного дня! Не прожил! Зря!

— Знаешь… — обессиленно прислонившись к стене, прошептала Натали. — А ведь я не замужем.

— Да? — машинально удивился отчим, занятый своими мыслями, потом вздрогнул. — Как? Ты же говорила…

— Я называла его мужем… условно.

— Неужели ты не могла вынудить его…

— Я сама решила так. Я не люблю его, понимаешь?

— Ты дура, — почти ласково сказал отчим. — Ты психопатка. Беги и тащи его в загс.

— Я не люблю его.

— Любовь! Чушь! А ты…

— Прощай. Мне просто надо было хоть кому-нибудь об этом сказать. Именно сегодня.

Хлопнула дверь.

Щелкнул замок.

Звякнула цепочка.

Еще — щелкнул замок.

На Лестничной площадке Натали выкурила новую сигарету, положила окурок на запыленную батарею, подождала, пока он сгорит; достала из сумочки зеркальце.