Лев Давыдычев - Случайный спутник (Повести и рассказы)

Потом — нудный вечер, грязная посуда и на несколько дней ощущение пустоты и стыда, словно она принимала участие в каком-то нехорошем деле.

И лучшими часами были те, когда она оставалась одна. Неправда, что в одиночестве человек обязательно грустит. У нее было наоборот. Она оживала, забывалась, становилась сама собой.

И не этого одиночества боялась она, не физического одиночества. Она не могла уйти от Игоря, потому что уходить было просто некуда, везде ее ждала тоска, а тут — хоть привычки появились. Утром надо было вставать, готовить мужу завтрак, вечером — ожидать его с работы…

Непонятно только: дни или мелькали, или ползли? Вроде бы ни одной свободной минуты, а — пусто. Натали все делала без удовольствия, лишь потому что — надо.

И сколько так могло продолжаться?

— Вот сказка есть, — прошептала нянечка, присаживаясь на койку к Натали. Все в палате спали после обеда, и нянечка низко склонилась. — Пришел как-то мужик к богу и говорит: «Дай-ко мне, старый, другую судьбу, получше этой. Моя-то уж больно нелегкая и неловкая». Бог пожалел чего-то мужика, привел его в склад, где судьбы людские хранилися, и велел выбирать любую. А судьба — это мешок заплечный, с лямками. Скинул мужик свой мешок и давай новые примерять. Ни один не подходит: то легок, то тяжел, то сидит криво и так дале. Тыщи три, сказывают, мужик мешков перебрал, вспотел весь. Еле-еле подходящую судьбу выбрал. Обрадовался. Да рано. Оказалося, свой же мешок, свою же судьбу сам выбрал, сколь ни крутил… Понятно? Чего ж от своей судьбы отворачиваться?

Она невольно замедляла шаги около каждой будки с телефоном-автоматом. Никогда раньше она не подозревала, что их так много в городе.

Натали опускала монетку, снимала трубку, набирала номер и, когда раздавался голос: «Я слушаю», — мысленно отвечала: «Здравствуй», — и вешала трубку.

Светлая грусть сменялась отчаянием, а иногда и надеждой. Натали любила отдаваться этим чувствам, еще не зная, как они сильны и опасны.

Думая о Викторе, она ощущала себя совсем другой, словно возвращалась на несколько лет назад, когда и не подозревала, что будет такой, какой была сейчас.

…И вот однажды она вошла в будку.

— Слушаю.

— Это я. Здравствуй. Мне нужно тебя увидеть.

Долгое молчание.

И когда она хотела повесить трубку, спокойный голос сказал:

— В семь около почтамта?

— Буду ждать.

А было всего пять часов. И, главное, напрасно она это затеяла. Ни к чему. Зря.

Она стояла в здании почтамта у батареи центрального отопления и чуть не плакала от боли: отходили замерзшие ноги.

«Что мне надо? — испуганно и напряженно думала Натали. — Чего я хочу? Мне надо, чтобы он пришел. Я хочу его видеть».

И это простое желание приобрело огромный, не умещающийся в сознании смысл. Казалось, желание не только в ней, но и — везде.

Все люди куда-то к кому-то спешили, а те, которые проходили не спеша — ждали кого-то.

Потом Натали стало стыдно: ведь все видят, что и она ждет… А чего ей стыдиться?

А потом стало страшно… Слишком уж у него был спокойный голос.

С каждой минутой все глуше хлопали двери, словно звуки вязли в тягучести времени.

Он еще не пришел, а она уже была с ним, говорила ему: «Я знала, что ты тоже захочешь меня увидеть. Ты не мог не прийти. Хотя лучше бы было, если бы ты не пришел. Тогда бы я больше никогда не осмелилась позвать тебя. И что со мной будет из-за тебя?»

— Спасибо, — сказала она, — ты явился на семь минут раньше.

— Идем куда-нибудь, — торопливо предложил он, и они вышли на улицу.

Там было темным-темно. Туман. Фонари не рассеивали, а лишь утверждали морозный мрак.

— Как живешь? — спросил Виктор.

— Плохо, — весело отозвалась Натали, — очень плохо… Куда мы идем?

— Хоть куда. Где народу поменьше.

Скоро у Натали замерзли губы.

— Вон куда мы забрели, — прошептала она, увидев здание железнодорожного вокзала. — Зайдем, погреемся?

Там было чуть-чуть теплее. Виктор молча курил.

— Помнишь, — шепнула она, — как мы в ресторане…

— Помню, помню…

За окнами вскрикивали маневровые паровозы. Прогрохотал состав, и все здание содрогнулось.

И Натали подумала, как сладко было бы сейчас сесть в поезд и…

— Далеко-далеко, — сказала она.

— Что? — недоуменно спросил Виктор.

— Так.

Он продолжал молча курить. Они сидели в углу на холодной лавке.

— Ты чего оглядываешься? — спросила Натали.

— Да, понимаешь… — Он усмехнулся. — Я ведь первый раз вот так… на свидании. А лицо у тебя усталое. Ты изменилась. Почему?