Григорий Луч - И мы солдаты...

— Сколько с нас? Некогда ждать — так поворачивай и валяй. А нам не впервой шагать по земле — сами дойдем. На, держи червонец — и на пиво тебе останется… — Дед вылез из кабины: — Открой багажник!..

— Простите, дедушка, если обидел, — смутился шофер, никак не ожидавший такого оборота дела.

— Знаем. Не до человека вам, лишь бы деньги были. На, держи! — сунул ему мятые бумажки дед. Сам вытащил из багажника чемодан и небольшой ящик и поставил их на землю.

Шофер хотел было помочь, дед только рукой махнул:

— Обойдусь как-нибудь!

— Ну что вы, как же я брошу вас в лесу? И товарищ ваш пропал, — попытался успокоить расходившегося старика таксист. — Садитесь, садитесь. Довезу до деревни.

— Я с вами рассчитался. Езжайте, езжайте!

Дед взял в руки чемодан и ящик. Тяжелые, видимо: шагнул дед два-три раза и пошатнулся, но тут же выпрямился и упрямо двинулся вперед.

Таксист, так и не поняв, чем он так уж обидел странного пассажира, удивленно смотрел ему вслед. Не выдержал — крикнул:

— Брось чудить, дед! Слышишь? Садись, довезу!

Но тот даже не обернулся. Шофер махнул рукой — шут, мол, с тобой, тащись, коли так… — сел в машину, развернулся и покатил назад, в город.

Из-за кустов выскочил Лаврентий, взял из рук старика ящик, и оба скрылись в лесу.

Мокрые прошлогодние листья шуршали под ногами. Весело щебетали — радовались весеннему теплу птицы.

— Тихо!.. — Старик вдруг остановился и поднял руку.

Лаврентий вздрогнул.

— Померещилось! — улыбнулся старик. — Детишки там. Им не до нас… Цветы собирают.

— А-а, это там, на полянке… — облегченно вздохнул Лаврентий.

Спустились в овраг. Прошли немного — шагов двадцать, и старик стал карабкаться наверх, но вдруг поскользнулся и упал к ногам спутника.

— Эх, старость! В молодости бегом поднимался.

— Где яма?

— Справа. Вот около того дуба.

— Понятно. Стой здесь. — Лаврентий с тяжелым ящиком в руках легко поднялся по круче и скрылся из виду.

Потемнело. В овраге запахло сыростью, прелыми листьями. Старик терпеливо ждал Лаврентия, переминаясь с ноги на ногу…

— Подождите, Лаврентий Васильевич! — послышался из-за деревьев знакомый голос. Лаврентий бросил ящик на землю и рванулся было в сторону.

— Ай-яй-яй, нехорошо так, — председатель сельсовета, как тисками, сжал руку Лаврентия.

— Да я… Я что… Шутя только… — попытался улыбнуться Лаврентий, испуганно шаря по сторонам. Но пути к бегству не было: из-за деревьев вышли Петр Егорович и школьная вожатая Нина Ивановна.

— Так что же вы сюда принесли? Откройте, покажите, — сказал председатель, нагнувшись к ящику.

— Ничего нет. Книги Ехрема-Улыпа. Попросил помочь. Ему принесли. Правда, дядя Ехрем? — повернулся Лаврентий к старику.

Тот молча кивнул головой.

— Откройте-ка ящик, товарищи, — попросил председатель. — Посмотрим, что там.

Петр Егорович и вожатая палками открыли ящик, потом чемодан. Чего там только не было! Иконы, металлические кресты, на дне чемодана аккуратно перевязанные бечевкой пачки денег.

— На словах, значит, показалось мало? Книгами и иконами решили агитировать народ?! — сказал председатель. — Знаем, для кого вы их принесли! Ехрем Петрович, скажите прямо, не для вас ведь эти книги?.. А знаете, что вам будет за распространение такого?!

Губы старика Ехрема затряслись, он молчал. Да и что тут можно ответить?

— Какой же вы лживый человек, Лаврентий Васильевич! — с гневом продолжал председатель. — Вот расскажу народу о вашей жизни… Ну, ладно, об остальном поговорим в деревне. Берите свое добро, пошли в сельсовет.

На дальнем конце улицы зазвенели колокольчики.

— Едут! Едут! — закричал Вася, подбрасывая вверх кепку.

— Молодые едут!

Показалась пара лошадей. Ленты на дуге трепещут, вьются на ветру. Петр, стоя на облучке, натянул вожжи и знай посвистывает! На тарантасе молодые — нарядные, счастливые. Еще один тарантас, еще… Битком набиты парнями и девчатами. Чуть сзади — «газик». Звенит, льется над деревней свадебная песня.

Остановились у клуба. Молодые по ковру поднялись на крыльцо. Председатель сельсовета и секретарь комсомольской организации встретили их в дверях.

Клуб сегодня украсили первыми весенними цветами и еловыми ветками. Как хочется побывать там, в зале, попеть, сплясать, послушать тосты, но сегодня ребят в клуб не пускают, однако они не унывают: тесно облепили окна.

Вася повернулся от окна, и его глаза в упор встретились с глазами Лаврентия Васильевича: он медленно шел мимо, но сразу ускорил шаги, искоса посматривая в сторону клуба. Может, и заглянул бы в клуб, да понимает, что там ему делать нечего. Вчера его обсудили всем народом на общем собрании и вынесли решение: выселить из деревни.