Григорий Луч - И мы солдаты...

В лесу — благодать. Ветер шелестит верхушками деревьев, а внизу покой и тишина. Только снежные шапки то и дело падают с елок на тропинку. Петрусь старательно растаптывал их своими чесанками, прокладывая матери дорожку.

Вот и заветная береза. Настроение почему-то сразу испортилось. Нехотя сложил мальчик вслед за матерью пальцы щепоткой и начал креститься. Это-то он умел делать хорошо — бабушка научила.

Мать молилась долго. Потом бросила в щель металлический рубль и повернулась к сыну:

— Ну, пошли. По дороге соберем хворост…

— Ты иди. Я догоню, — тихо ответил Петрусь, не отрывая глаз от березы.

Мать пошла по тропинке и скрылась в ельнике. Тогда Петрусь подошел к дереву, встал на пенек и подтянулся. Забрал деньги из дупла и положил в карман. Сбор на этот раз оказался богатый: среди бумажных денег мелькнули даже зеленые трешницы.

— Ну, где ты там?!

Петрусь испуганно шарахнулся от березки. Да это же мама! Он облегченно вздохнул и побежал к ельнику.

Из оврага, тяжело дыша, вылез Вася.

На спуске он подвернул ногу и кубарем покатился вниз, в кусты — тонкая корочка льда и промерзшие ветки больно ободрали лицо и руки. Вася не помнил, сколько времени просидел он на дне оврага. Наконец, с трудом опираясь на палки, он стал медленно подниматься по пологому склону. Вот и «святая» береза показалась, а рядом с ней… Петрусь!

— Так вот, оказывается, кто достает деньги из дупла! — не поверил своим глазам Вася. Вот тебе и лучший друг! А он-то хотел перевоспитать его, и даже казалось ему, что Петрусь начинает о многом задумываться, уходит из-под влияния бабушки.

Когда Петрусь убежал, Вася подошел к березе. Прислушался, огляделся и сунул руку в дупло. На дне щели кто-то аккуратно прикрепил жестянку. Конечно, для того, чтобы деньги не упали в дупло.

«Чья это работа? — ломал голову Вася. — Петрусь — трус. Он не мог решиться на такое. Хотя… постой! Если он трус, то не брал бы деньги. Не хитрит ли? Не собирает ли, прикидываясь трусом, деньги верующих? «Их может брать только один человек…» Так сказал Петрусь. Неужели он вор?»

Васе захотелось догнать Петруся и крепко отколотить. Он взял в руки лыжи и, хромая, побежал по тропинке догонять обманщика.

…Петрусь с матерью входили в деревню. Для вида они тащили по маленькой вязанке хвороста. Увидев их, Вася остановился. Его осенила новая мысль: «А если Петрусь забирает деньги из дупла по поручению какого-то верующего? Торопиться не надо. Поспешишь, говорят, людей насмешишь. Со старшими надо посоветоваться…»

Вася зашел к вожатой. Но Нины Ивановны не оказалось дома, и он пошел к себе. Мать о чем-то горячо спорила с Лаврентием Васильевичем.

— Детей надо держать в руках. Когда вожжи ослабишь, и лошадь начинает лениться, — говорил Лаврентий.

— Что мне делать? Единственный сын…

Вася разделся и повесил мокрую одежду поближе к печке. Шапку сунул на задвижку.

— Вернулся наконец-то! Где же ты пропадал? У всех дети как дети, — запричитала мать.

Раньше она никогда так не кричала на сына. А в последнее время… Сразу припомнились все обиды. Вася не выдержал:

— Какое вам до меня дело? Вас двое, я один!

— Я дам тебе — один! — Мать толкнула его в спину.

Не от боли — от обиды заплакал Вася, выскочил в сени, крикнул:

— Слушаешь обманщика! Сама вот увидишь!

Выбежал на улицу, завернул за угол дома. Постоял там немного и, вернувшись во двор, забрался под крыльцо к Камбуру.

Там он уселся рядом с другом и долго плакал, уткнувшись в пушистый собачий бок. Камбур, успокаивая хозяина, тихонько повизгивал, старался лизнуть в лицо. На соломе было мягко, тепло… «Как все хорошо было, когда не было в доме этого страшного человека», — думал Вася.

Но вот Камбур насторожился, тявкнул. Вася притянул его к себе и ласково шепнул: «Тихо, Камбур, тихо…»

Стукнула калитка. Кто-то быстро пробежал по ступенькам и зашел в сени.

— Вася дома? — раздался голос Петруся.

— Нет, — послышался голос Лаврентия Васильевича. — Разве он не во дворе?

— Когда я шел сюда, кто-то пробежал мимо ваших ворот. В клуб, наверное. Чего же он меня не подождал? Я тоже в клуб собирался. Артисты приехали…

— В избу не пойдем. Давай! — вдруг быстро и требовательно сказал Лаврентий.

Вася затаил дыхание.

Зашуршала бумага, послышался звон медяков.

— Хороший ты мальчик. Бог тебя не забудет. Завтра же отнесу эти деньги в церковь. — Голос Лаврентия Васильевича подобрел. — Ну, как приемник работает?