Григорий Луч - И мы солдаты...

С тех пор как приехал в деревню Алексея Петровича, он все время видит один и тот же сон: будто командир его вернулся домой и хочет рассчитаться с ним…

…Лаврентий Васильевич попытался успокоить себя.

И чего, собственно, он так волнуется? Кто знает об этом? Никто. Не попади он в плен, может быть, и стали допытываться.

В концлагере он прикинулся верующим, и это его спасло — фашисты поверили, что он бывший священник, жертва большевиков. С тех пор все и началось… Обман, ложь… Только церковь не раз выручала его… А если кто-нибудь догадался? Лаврентий с ненавистью вспомнил Васю. Неужели подозревает?

А Вася изо всех сил старался прикинуться спящим. Глаза закрыл, дышит ровно, а сам думает: «Ясно же слышал: «Алексей Петрович». Сейчас в деревне нет человека с таким именем и отчеством. Это, конечно, сын Марфы Игнатьевны… Где же он бросил его?..» Но ответа нет. И Вася вспоминает письмо. Помнит его от слова до слова.

«Дорогой Вася!

Получили твое письмо. Класс поручил ответить мне. Наш отец хорошо знает Лаврентия Васильевича. Когда он вернулся с войны, прикидывался раненым, работал шофером в церкви. Попа возил. Позже сам стал попом. Однажды он пришел на службу пьяным и начал купать детей в холодной воде. Двое из них после такого крещения погибли. Позже его посадили в тюрьму. После освобождения его в церковь не принимали. Служители церкви снабдили его деньгами, и он ходил по деревням и агитировал народ, чтобы те шли в церковь. Где только не побывал он! Потом скрылся.

Теперь он, значит, в ваших краях? Будьте с ним осторожнее.

С приветом Коля КИРИЛЛОВ».

…Неладное творилось в доме у Васи. Давно уже не слышно смеха матери, теперь нередко глаза у нее были красные от слез. Она никогда не жаловалась сыну, но Вася и сам не маленький — видел, что жизнь ее с новым мужем не задалась.

Лаврентий в последнее время почти не бывал дома, а когда приходил, сидел сычом: Вася порой ловил его тяжелый, ненавидящий взгляд. Когда глаза их встречались, на лице отчима появлялась вымученная улыбка, он изо всех сил старался держаться с пасынком по-доброму, и Вася знал почему — боялся его Лаврентий, очень боялся. Конечно, он догадывался, что Вася рассказал председателю и про березу, и про деньги, которые приносил ему Петрусь. А совсем недавно, поздно вечером, Васю разбудил лай Камбура. Он приподнялся на локте и выглянул в окно.

— Цыц, Камбур, цыц, свои! — уговаривал Лаврентий собаку.

Камбур, ворча, полез под крыльцо.

«С чего это Камбур его не признал?» — удивился Вася, но тут же понял — отчим был не один.

— Напортил ты все, Лаврентий, — говорил кто-то незнакомый. — Зачем было приносить детей на кордон? Обещал — ни одна душа не узнает, а вышло — вся деревня языки чешет, мол, чуть детей не уморили, душегубы.

Лаврентий бормотал что-то невнятное, кажется, пытался оправдаться, но тот же голос продолжал:

— Что деревня! Весь район об этом болтает. Никто ко мне идти не хочет. А что мне прикажешь делать? Специальности нет, образование четыре класса. Где я такие заработки найду? Да и тебе не поздоровится. Догадываются небось, что ты меня сюда привел, глядишь, и до твоих дел доберутся!..

«Да это поп, — догадался Вася, — который у деда Ехрема детей крестил!»

— Тише ты, чего там расшумелся! — не выдержал Лаврентий. — Скажи лучше, куда чемодан спрятать?

— На старом месте у оврага. Дед Ехрем и привезет. Прощай пока, не провожай, сам дорогу найду.

Вася слышал, как Лаврентий прокрался в избу, кряхтя, улегся на лавку. Долго вздыхал, ворочался: не спалось, видно, и ему.

А Вася не мог дождаться утра — хотелось скорее бежать к председателю.

— Притормози-ка, друг. Что-то, видать, случилось, — поежился пассажир, сидевший на заднем сиденье.

— Пожалуйста.

Пассажир вылез из машины и скрылся в кустах.

В машине остались двое: шофер и второй пассажир — дед с черной бородой. Сидели молча.

«Тик! Тик! Тик!» — тикает счетчик. Что ему — он знает свое дело: раз мотор работает — надо считать. Через некоторое время цифры на счетчике меняются: раз! — следующая, раз! — и следующая.

«Тик! Тик! Тик!» — считает счетчик. Пассажир не возвращался. Шофер недовольно завозился:

— Деревня уже рядом. Доехали бы.

— Ишь ты какой! Как разговаривает…» Вот ограбят если тебя на обратном пути, тогда что скажешь? — неожиданно заругался дед, глаза его недобро блеснули.

— Вы не обижайтесь. Я же просто так сказал. Счетчик на это не смотрит, деньги считает, — улыбнулся шофер.