Николай Лохматов - Булатов курган

— Принимай, хозяйка, гостя! — громко сказал он, выходя на свет костра.

— Да это никак ты, Кондрат! — В ее голосе прозвучали радостные нотки.

— Ого!.. Никак попал на соседку!..

— От тебя и в лесу не скроешься!

— Значит, судьба встретиться. — Кондрат поставил у костра ружье, положил рюкзак и отвязал патронташ.

— Дома не сидится тебе, — заметила Варвара, усаживаясь у костра.

— Мой дом теперь лес!

— Одичал совсем! Что с человеком может стать?..

Кондрат снял куртку, разостлал ее у костра, прилег. Варвара стыдливо одернула платье. Повыше черного голенища сапога мелькнуло золотистое округлое колено.

— Может, Кондрат, домой пойдем?

— Кто тебя ждет там?

Варвара налила в кружку чаю, бросила несколько кусков сахару и начала размешивать палочкой.

— Тогда давай повечерим да и отдыхать.

Она пододвинула к нему еду.

— Так дело не пойдет, — запротестовал Кондрат. Из кармана куртки он достал замотанный в газету сверток, пододвинул к Варваре нарезанное квадратиками сало и толстые ломти хлеба.

— Угощайся!

— Ты, оказывается, с запасом ходишь?

— Фронтовая привычка. Идешь на день — запасайся на неделю.

Варвара не сводила с него глаз. «Как это получается? — думала она. — Живет с тобой рядом много лет человек, работает, переживает трудности и вдруг узнаешь, что он, оказывается, совсем другой, а не такой, каким его считали».

— Косить, значит, пришла? — перебил он ее размышления. — И много еще дела?

— Только и успела пройти два ряда. В лесничестве задержалась, — сощурив глаза, Варвара взглянула на него. Она-то знала, какой он косарь. Под стать ему во всей округе не найдется. Взмахи широкие, ряды получались густые, как копны. Их порой было трудно разбивать.

— Что так далеко отвели? — поинтересовался он.

— И за это спасибо, желающих много, а лугов нет…

От оврага потянул ветерок. Сильней затрещали дрова в костре. Огонь, словно рыжий злой кот при встрече с заклятым врагом, ощетинился, выгибая спину, выкинул хвост трубой и зашипел.

— Непонятный ты какой-то стал, Кондрат, — заговорила Варвара. — Мужик ты был как мужик. А теперь смотрю — диву даюсь. Сколько силы пропадает даром!

Вспомнила, как воевала за него в обкоме. Подумала, что за такого стоило воевать. И не только с начальством. Воевать всегда, везде, каждый день…

Кондрату не понравились ее слова, хотя и понимал, что она права. Что-то хотел сказать резкое, но воздержался, отвел от нее взгляд. Отблески костра освещали бок копны, тревожный свет доставал до кромки леса. Одинокий куст ивы, росший на поляне, казался неизмеримо большим и черным. Кругом было тихо. Замолчала гармонь за лесом. Казалось, все уснуло.

Варвара подняла голову, взглянула на небо. Оно было черно, не мигало ни одной звездочки.

— Не пошел бы дождь!

— Не бумажные — не размокнем, — пошутил Кондрат. — Заберемся под копну, поворкуем…

— Говорить-то нам, Кондрат, стало не о чем! Язык человеческий ты перестал понимать. Людей чураешься, так и норовишь в кусты скрыться, будто подменили тебя.

Кондрат убрал в карман остатки ужина, поднялся.

Варвара надергала из копны сена, под голову подложила побольше и, завернувшись в полусак, улеглась.

— Ноги так и гудят, — пожаловалась она.

Кондрат сидел у костра, подбрасывая сухие ветви.

— Вот, Варя, мы и одни, — задумчиво вдруг произнес он. — Давно хотелось встретиться с тобой вот так.

Она промолчала. Из ее груди вырвался глубокий, безрадостный вздох.

— Может, все это, Кондрат, напрасно? — немного погодя послышался ее тихий, неуверенный голос.

— Почему же, Варя?

— Обидел ты меня, ох как обидел! Пришел, побаловал, и все…

От оврага снова подул ветер, но уже более настойчиво. Пламя лизнуло сапоги Кондрата. Варвара, приподнявшись на локоть, посмотрела на него.

— Неужели ты тогда поверил? — спросила она после некоторого молчания. — Не такая я, Кондрат! А эта история твоя с Ниловной… Всю душу выела.

— Зачем же ты зря гасишь жизнь? — глухим голосом отозвался Кондрат.

Наступила тревожная тишина.

Кондрат задумчиво уставился в темноту. Было слышно, как ветер трепал листву молоденьких дубков на поляне. Сосны тревожно шумели в лесу. Лицо обволакивал сырой, прохладный воздух, пропитанный запахом смолы, сохнувшей травы. В стороне, в осиннике, должно быть, спросонья прокричал лось. Сердце билось учащенно, перехватывало дыхание. Казалось, счастье вот здесь, рядом, нужно только самому сказать, что он на все готов…