Эльвира Барякина - Заговор молчания

— Чего тебе?

Но Алекс практически не заметил ее. Он видел только черный силуэт Марики, стоящей напротив окна.

— Нам надо поговорить…

— Убирайся вон, — отозвалась она неживым голосом.

— Ну хотя бы выслушай меня!

— Убирайся! Ты что, не понял?!

Внезапно она схватила первое, что попалось под руку — пионерский горн, — и с силой запустила им в Алекса. Тот едва успел отскочить. Раздался грохот, звон…

— Ты с ума сошла?!

Алекс пулей вылетел за дверь. Вот ведьма! Ведь запросто могла убить этой дудкой! Попала бы в висок, и все — поминай как звали.

— Ну и сиди там! — прокричал по-английски Алекс и быстрым шагом пошел прочь.

Миша узнал обо всем, когда в комитет комсомола пришло письмо за подписью директрисы школы и Капустина. Они в подробностях описывали сложившуюся ситуацию и требовали принять меры.

— Ты что, больной совсем, что ли?! — наорал Миша на Алекса. — Ты хоть понимаешь, что ты натворил?! Если Лену с Марикой по твоей милости лишат комсомольских билетов, то их могут выгнать из института! А им меньше года до диплома осталось!

— Нечего было приглашать меня! — рявкнул в ответ Алекс. — Что я такого сказал? Мы на эти темы сто раз в колхозе разговаривали — ничего, никто не возмущался особо.

— Думать башкой надо было! То колхоз, а то школа!

— Пошел ты!

— Сам пошел!

На следующий день у Миши состоялся серьезный разговор с Леной.

Они сидели на лавочке в институтском скверике. Кругом тишина, покой… В прозрачных лужах плавали кленовые листья.

— Меня из школы выгнали, — всхлипнула Лена. — Директриса сказала, что таких, как я, к детям нельзя подпускать на пушечный выстрел.

Миша молчал, собираясь с мыслями. Ему стоило огромного труда держать себя в руках. Это ж надо было до такого додуматься! Без спросу, без санкции начальства притащить иностранца в советскую школу!

— Помнишь, я тебе с самого начала говорил, что этот американец — мудак, каких поискать? — наконец вымолвил он. — А ты мне: «Он хороший, он хороший…»

— Да мы с Марикой сами виноваты… — покачала головой Лена. — Ох, что теперь будет?

— Что, что… Разбирать вас будут на заседании комитета.

— Думаешь, выгонят из комсомола?

— Это мы еще посмотрим. Я ведь там тоже буду присутствовать… Да и ребят можно будет попросить, чтобы они отнеслись помягче.

Лена ткнулась головой ему в плечо:

— Мишенька, прости меня, Христа ради! Просто мы так надеялись, что Капустин пригласит нас на телевидение… Я хотела, чтобы у меня тоже было хоть какое-нибудь дело… Хотела, чтобы тебе не было за меня стыдно…

Миша растроганно обнял ее.

— Ленка, ну не плачь! Ты же знаешь, что я тебя и так люблю. И мне никогда за тебя не бывает стыдно.

Она подняла на него покрасневшие глаза:

— Даже сейчас?

Миша, как мог, успокаивал Лену, но у него у самого было невероятно пакостно на душе. Он совершенно не мог себе представить, как будет судить Лену. А судить надо — никуда не денешься.

Еще больше его волновал вопрос насчет первого отдела: докладывать обо всем случившемся или не докладывать? Доложишь — подставишь Лену с Марикой. Не доложишь, — получится, что он выгораживает Алекса.

«Надо признаваться, — решил Миша. — Все равно рано или поздно кто-нибудь донесет на девчонок. Просто надо будет так подать дело, чтобы все перевалить на американца».

— Н-да, кажется, наш мистер Уилльямс маленько оплошал, — процедил Петр Иванович, прочитав Мишин рапорт. — А что он там конкретно наговорил?

Миша подсунул ему заранее приготовленные выписки из доноса Капустина.

— Клеветал на советский строй? — усмехнулся Петр Иванович. — Это у них обычная практика. Ну что ж, примем меры: напишем уведомление в международный отдел института и велим им как следует проработать нашего мистера Уилльямса.

— А выслать его нельзя? — с надеждой спросил Миша.

— Да нет, не стоит из-за такой ерунды международный скандал поднимать. — Петр Иванович пометил что-то в своем ежедневнике. — Ну что ж, Степанов, можешь идти. Благодарю за службу.

Но Миша все же задержался на пороге.

— Петр Иванович, а ведь никакой Алекс не шпион… Шпион бы не стал так подставляться.

— А ты все равно на всякий случай за ним приглядывай, — сказал Петр Иванович, не отрываясь от своих бумаг. — Делу не помешает.

Марика никак не ожидала того, что случится. Капустин — столь изысканный, умный и знаменитый — вдруг оказался подлецом.

— Он просто испугался за свою задницу и заложил нас на всякий случай ! — громко возмущалась Лена. — Мол, как это так: слышать антисоветскую пропаганду и не донести куда следует? За это ведь и из партии можно вылететь.