Исабель Альенде - Игра в «Потрошителя»

Дожидаясь, пока им в номер принесут устрицы и копченую лососину, Индиана рассказывала Алану Келлеру о плачевном положении Кэрол Андеруотер и бесстыжих комментариях Дэнни Д’Анджело. Келлер был с ним знаком, поскольку иногда ждал Индиану в кафе «Россини», а еще потому, что в прошлом году Дэнни торжественно облевал его новенький «лексус», когда Келлер отвозил его — по просьбе Индианы — в больницу скорой помощи. Пришлось несколько раз вымыть машину, чтобы оттерлись пятна и исчезла вонь.

Дэнни пропал в июне, во время ежегодного гей-парада, он не выходил на работу, и никто ничего о нем не знал, пока через шесть дней голос неизвестного с испанским акцентом не сообщил Индиане, что ее друг в ужасном состоянии, больной, один в своей комнате и лучше бы она поспешила на помощь, если не хочет застать его мертвым. Дэнни жил в жалкой развалюхе в Тендерлойне, крутом районе, куда даже полицейские опасались заходить по ночам. С самого начала район этот привлекал бродяг и преступников; он славился обилием спиртного, наркотиков, борделей и клубов с сомнительной репутацией. То было самое сердце греха, говаривал Дэнни с каким-то даже высокомерием, как будто бы, обитая там, он заслужил медаль за храбрость. Дом построили в сороковые годы для моряков, но по прошествии времени он выродился в пристанище для людей отчаявшихся, больных или страдающих какой-либо зависимостью. Много раз Индиана ходила туда, приносила еду и лекарства другу, который лежал пластом после излишеств какой-нибудь подозрительной вечеринки.

Сразу после анонимного звонка Индиана поспешила к Дэнни на помощь. Пешком поднялась на пятый этаж по лестнице, испещренной ругательствами и непристойными рисунками, проходя мимо полуоткрытых дверей, за которыми ютились пьяницы, истерзанные нищетой, выжившие из ума старики и юнцы, торгующие собой, чтобы купить наркотик. Комната Дэнни, темная, пропахшая рвотой и дешевыми пачулями, не могла похвастаться богатой обстановкой: кровать в углу, шкаф для одежды, гладильная доска, кокетливый туалетный столик, прикрытый атласной юбочкой с оборками, разбитое зеркало и целый набор баночек с кремами. Вдоль стены выстроилась добрая дюжина туфель на высоком каблуке, с двух вешалок свисали, словно подбитые птицы, украшенные перьями платья певички из кабаре. Дневной свет не проходил в эту комнату: единственное окно помутнело от грязи, налипшей на стекла за двадцать лет.

Индиана обнаружила Дэнни в постели, полураздетого, все еще в платье французской горничной, в котором он щеголял на гей-параде. Он лежал там немытый, с высокой температурой, организм совершенно обезвожен: воспаление легких вкупе с жестоким похмельем после алкоголя и наркотиков. В этом здании был один туалет на целый этаж, им пользовались двадцать жильцов; Дэнни, больной и слабый, никак не мог туда доползти. Дэнни не реагировал, когда Индиана попыталась поднять его, чтобы напоить и вымыть: для нее одной непосильная задача. Поэтому она призвала Алана Келлера.

Келлер, естественно, догадался, что Индиана позвала его только потому, что машина ее отца была в починке, а Райан Миллер, сукин сын, наверняка уехал путешествовать. Его устраивал молчаливый договор, согласно которому их с Индианой отношения сводились к приятным встречам, но он обижался, в очередной раз убедившись, что эта женщина в своей обыденной жизни вполне обходится без него. Индиане вечно не хватало денег, хотя она об этом никогда не упоминала, но, когда Келлер предлагал помощь, она отказывалась, обращая все в шутку; зато брала взаймы у отца, и хотя у Келлера не было доказательств, он готов был поклясться, что и от Райана Миллера Индиана принимала то, что отказывалась принять от него. «Я твоя возлюбленная, а не содержанка», — отвечала она, когда Келлер предлагал внести арендную плату за кабинет или оплатить счет от зубного врача Аманды. На день рождения он хотел купить возлюбленной «фольксваген-жук», желтый, цвета утенка, или красный, как лак для ногтей, одного из тех цветов, какие она любила, но Индиана отказалась наотрез, под предлогом охраны окружающей среды: ей, видите ли, достаточно общественного транспорта и велосипеда. Не позволила и завести на ее имя кредитную карточку или открыть счет в банке, даже не любила, когда он покупал ей одежду, полагая — не без причины, — что Келлер пытается придать ей утонченность. Индиану смешило дорогое шелковое белье с кружевами, которое он приносил, но надевать такие вещи она не отказывалась, чтобы сделать своему мужчине приятное, воспринимая их как часть эротических игр. Келлер знал: стоит ему отвернуться, как Индиана все эти вещицы передарит Дэнни, а уж он-то оценит их по достоинству.