Исабель Альенде - Игра в «Потрошителя»

Вот ты и вымыта — надеваю на тебя роскошную ночную рубашку: Келлер подарил ее тебе, а ты ее приберегала для особого случая. Но разве сейчас случай не особый? Твои трусики пришлось выбросить, они были все в крови, а я не могу себя заставить стирать белье. Ты знала, что у меня есть ключ от твоей квартиры? Белье, которое пропало из твоего комода, у меня: хотелось взять что-нибудь на память о тебе; мне и в голову не приходило, что эти вещи нам пригодятся. Чего только не бывает в жизни! Я могу войти в твою квартиру когда угодно, сигнализация, которую установил твой бывший муж, пустяковая; на самом деле мне довелось туда зайти в воскресенье; захотелось спуститься в дом твоего отца, глянуть, как там Аманда: она спала в обнимку с кошкой и выглядела вроде бы неплохо, хотя мне сообщали, что она очень нервничает и поэтому не поехала в школу, есть из-за чего нервничать, бедная девочка. У меня есть и ключ от твоего офиса, и пароль твоего компьютера, мы собирались заказать билеты в кино по Интернету, и ты мне его дала не раздумывая, ты очень беспечна — но ведь меня не в чем было подозревать.

Придется снова заклеить тебе рот. Постарайся отдохнуть, я вернусь вечером, мне нельзя входить и выходить в любой час. Ты не поверишь, но снаружи сейчас утро. Стены в этой комнате — не стены, а занавеси из необычного материала, вроде черной резины или прорезиненного полотна, тяжелые, но более-менее мягкие, непроницаемые, поэтому тебе кажется, что вокруг всегда ночь. Крыша здания в нескольких местах провалилась, и днем в нее проникает немного света, но сюда ему не дойти. Сама понимаешь, я не могу оставить тебе лампу, это опасно. Знаю: время для тебя тянется бесконечно и ты меня с нетерпением ждешь. Наверняка боишься, что я забуду о тебе или со мной что-то случится и я не смогу вернуться, — тогда ты умрешь от истощения, привязанная к кровати. Нет, Инди, со мной ничего не случится, я вернусь, обещаю. Принесу тебе еды, и не хотелось бы силой впихивать ее в тебя. Чего бы ты хотела поесть? Проси все, что хочешь.

Настенные часы в кабинете старшего инспектора были реликвией сороковых годов и сохранялись в убойном отделе из-за их исторической ценности, а также из-за неизменно верного швейцарского хода. Они висели на виду у Боба Мартина, напротив стола, вместе с фотографиями мексиканских певцов, среди которых был и его отец со своим ансамблем марьячи, и инспектор чувствовал, как у него поднимается давление по мере того, как металлические стрелки отмечают течение времени. Если Аманда права — а это, очевидно, так и есть, — у него есть время до полуночи пятницы, всего лишь двое суток и несколько часов, чтобы найти Индиану живой. Дочь убедила его, что, обнаружив ее маму, он также схватит кровавого психопата, орудующего в городе, хотя сам Боб Мартин никак не мог уловить связь между Индианой и этим преступником.

В 9:00 позвонил Сэмюэл Хамильтон; он накануне занимался тем, что сравнивал список контактов Индианы в ее ноутбуке с тем списком, который составил сам. В 9:05 инспектор надел пиджак, велел Петре Хорр следовать за ним и направился в Норт-Бич в патрульной машине.

Все в Холистической клинике уже видели фотографию Индианы Джексон по телевизору или в газетах, и некоторые коллеги обсуждали случившееся, столпившись в коридоре второго этажа, перед дверью кабинета номер восемь, опечатанного желтой полицейской лентой. Петра Хорр осталась там собирать показания, а инспектор взбежал на третий этаж и с обезьяньей ловкостью взобрался по стремянке на крышу. Он не стал стучать в покосившуюся дверь, просто открыл ее пинком и, сопя от нетерпения, ринулся к кровати, на которой Матеуш Перейра, полностью одетый и обутый, спал сладким сном, навеянным трубкой. Художник проснулся подвешенным в воздухе: ручищи Боба Мартина, игрока в американский футбол, трясли его, как тряпичную куклу.

— Ты сейчас скажешь мне, с кем ушла Индиана в пятницу!

— Я сказал все, что знал… — промямлил Перейра, не до конца проснувшийся.

— Хочешь провести следующие десять лет в тюрьме за торговлю наркотиками? — прошипел инспектор прямо ему в лицо.

— Индиана ушла с какой-то женщиной, не знаю, как ее зовут, но иногда она здесь появлялась.

— Опиши ее.

— Если вы меня отпустите, могу нарисовать портрет, — предложил бразилец.

Он схватил уголек и через пару минут вручил инспектору портрет русской бабушки.

— Ты морочишь мне голову, несчастный?! — взревел Мартин.

— Это она, честное слово!