Шервуд Андерсон - Кони и люди [сборник litres]

Из всех чувств, что обуревали ее в тот вечер, один сильный импульс определенно выразился в ней в то время, как она мылась в сарае, пытаясь очиститься наружно.

– Я буду ходить одна, совершенно одна, – бормотала она сквозь рыдания, сидя у окна и положив голову на руки; до нее доносилась сладкая песня кузнечиков на лугу – вечная песня сказки.

– Здесь был больной человек. Он в течение многих недель был на грани смерти. Он лежал в нашем доме, и я все это время не смела спать. Я днем и ночью сторожила. Часто, среди глубокой ночи, я пробиралась через темный луг, чтобы посмотреть, нет ли там огромного негра.

Было раннее лето. Мэй и Мод сидели возле дерева за домом Эджли и беседовали; Мэй продолжала строить свою сказочную башню.

Два-три раза в неделю, начиная с первой беседы у заброшенной кузницы, Мод удавалось незамеченной пробраться к дому Эджли. Она готова была рискнуть чем угодно из страстной преданности к этой смуглой, маленькой девушке, которая пережила так много романтического в жизни, – ее не останавливал даже страх перед гневом отца и перед непоколебимой, как сталь, теткой.

Она приходила в дом Эджли ночью, и Мой хорошо понимала необходимость этой предосторожности, но еще лучше понимала это Лиллиан.

На следующий день после ее первой встречи у кузницы отец Мод как раз выразил свое мнение об «этих Эджли». Семья сидела за ужином.

– Мод, – сказал Джон Велливер, сурово глядя на свою дочь, – я не желаю, чтобы ты имела что-нибудь общее с семьей Эджли, которая живет на этой улице.

Железнодорожник мысленно проклинал злую судьбу, которая заставила его купить дом на той улице, где жили «эти скоты». Один из его сослуживцев рассказал ему всю подноготную о семейке Эджли.

– Это такой гнусный выводок, – со злобою заключил тот, – одному Богу известно, почему им позволяют здесь оставаться. Следовало бы их вымазать дегтем, вывалять в пуху и выгнать из города. По-моему, одно и то же, что жить среди нечистой силы, что жить на одной улице с ними!

Железнодорожник пристально смотрел на свою дочь. В его глазах она была лишь молодой, невинной девушкой и поэтому шла в жизни по опасной тропе.

На темных улицах караулили авантюристы, устраивая засады для таких, как Мод, и они пользовались такими женщинами, как сестры Эджли, чтобы поймать в сети невинных девушек.

Ему хотелось многое сказать своей дочери, но он не решался всего этого сказать. Между собой мужчины открыто говорили о таких женщинах, как сестры Эджли. Это было нечто такое – да, впрочем…

Надо признать, что в молодости каждый мужчина бывал у таких женщин; вместе с другими они ходили в дома, где жили «таковские».

Для того, чтобы идти туда, нужно было только немного выпить. Так оно и случалось. Молодые люди компанией ходили от одного салуна в другой и пили. Пойдем туда, – говорил один из них. И они шли по улице, пара за парой. Они мало говорили между собою, и всем было немного стыдно.

Затем подходили к дому, расположенному всегда на темной, зловонной улице, и один из молодых людей посмелее стучался в дверь.

Жирная женщина с жестоким, заплывшим лицом открывала им двери и впускала в комнату, а они стояли, глупо оглядываясь.

– Девушки! Гости пришли! – кричала жирная баба, и в комнату входило несколько женщин с выражением усталости и скуки на лицах.

Джон Велливер сам тоже бывал в подобных домах. Ну да, но это случалось в молодости. Потом человек встречается с честной женщиной, женится на ней, старается забыть других женщин и действительно забывает их.

Что бы ни говорили о мужчинах, но после женитьбы они верны женам.

Приходится зарабатывать на хлеб, воспитывать детей, а на глупости не остается времени.

Среди сослуживцев Джон Велливера часто говорилось о сестрах Эджли, которые, по его мнению, все были «такие женщины».

– Мое мнение, что лучше иметь подобных женщин, чтобы не грозила опасность честным девушкам, но они должны держаться в стороне. Честная девушка не должна ни видеть, ни встречаться с подобными тварями.

Но когда эта тема затрагивалась в присутствии дочери и сестры, железнодорожник испытывал смущение.

Он глядел в свою тарелку и только искоса бросал взгляды на лицо дочери. Лицо это было чисто и непорочно.

«Лучше бы я молчал, – подумал он. – Ничего не подозревая, Мод может завязать отношения с девками Эджли».

– Все три сестры Эджли, – сказал он вслух, – одна другой стоят. Одна из них служит в отеле, где греховодит с вояжерами, а старшая вообще ничего не делает. И, наконец, последняя, про которую думали, что она выйдет порядочной женщиной, потому что она умница и шла первой в школе, и была надежда, что она вырастет совсем другая, чем сестры, – и что же, – на глазах у всех, во время работы на поле, она уходит с мужчиной в лес!