Александр Кулешов - Белый ветер

Она вошла в комнату, опустилась на первый попавшийся стул и указала ему на диван.

— Вот что, Юра… — Она смотрела ему прямо в глаза знакомым спокойным взглядом, и были в этом взгляде и печаль, и ожидание, и непреклонная решимость. А он видел только ее глаза — один карий, другой серый, глаза, которые все эти месяцы столько раз вспоминал. Почему-то именно их различная окраска вернула ему самообладание. Чего бояться, из-за чего волноваться? Вот же она здесь, его Наташа, со своими неповторимыми глазами. Пусть меняет прическу, красит губы, по-новому одевается или говорит. Но глаза-то те же. — Я понимаю, Юра: ты очень хочешь знать, что было со мной, почему я не писала. Больше того, ты имеешь право это знать. И все-таки давай сразу договоримся раз и навсегда, что ты не будешь расспрашивать меня. Когда-нибудь я сама тебе расскажу. Может быть, не обещаю. Одно ты должен знать — я люблю только тебя, иначе меня бы не было здесь. И никогда тебя не предавала. Если того, что я сказала, достаточно — я остаюсь, если ты не согласен с моим условием, а это твое право, я уеду обратно. Решай.

— Но, Наташа, — он был растерян, он был готов ко всему, но только не к этому, — почему ты не можешь мне сказать…

— Нет, Юра! — твердо сказала она и поднялась. — Давай решать сразу. Или ты мне доверяешь безоговорочно, и вопросов не будет, или я не смогу у тебя остаться.

— Я хочу, чтобы ты осталась!

— Дай мне слово, что ты никогда не будешь спрашивать меня об этом времени. И не выдумывай роковых тайн. Просто мне пока не хочется их вспоминать, эти месяцы, и говорить о них. О чем хочешь, но не об этом. Ну?

— Даю тебе слово… Если так надо… Я верю тебе…

А что еще мог он сказать? Да он бы на все, что угодно, согласился, лишь бы не потерять ее. При одной мысли, что она может сейчас встать и уйти и он больше никогда не увидит ее, у Левашова перехватывало дыхание. Она же сказала, что не предавала его, что любит. Так чего же еще ему надо? Какие могут быть сомнения, какие вопросы? Это главное! Раз она так просит, у нее есть на то причины. Он должен доверять ей. Придет время — сама все расскажет. Расскажет…

Он немного успокоился.

Наташа строго смотрела на него.

— Запомни и никогда не нарушай данного слова. — И вдруг улыбнулась. Своей редкой светлой улыбкой. Она завертелась на месте, оглядывая комнату, вышла в переднюю, заглянула на кухню, в ванную. Дернула ручку двери, что вела в комнату хозяйки, и удивилась тому, что дверь заперта. Потом вышла на балкон, затененный зеленью густых тополей. Вернулась в комнату и спросила: — Куда ты меня привез?

Наступал деликатный момент.

— Видишь ли, — он тщательно подбирал слова. — Я снимаю здесь комнату. Очень удобно. В другой комнате живет хозяйка-старушка. Она с утра до вечера у дочери, с внучкой возится. Иногда остается там ночевать — сегодня, например (эх, черт, не надо было этого говорить!). — Он заговорил быстрей: — Я уже предупредил ее, что ты приезжаешь, что тоже будешь здесь жить. После свадьбы, разумеется, — добавил он смущенно. И нерешительно взглянул на нее. Но Наташа слушала серьезно и внимательно. — Хозяйка согласна, — продолжал он. — Она вообще меня любит, и, судя по всему, мы сможем здесь жить сколько захотим. Мы ведь сразу же поженимся, Наташа? Да?

Он опять испытывал непонятную раздражающую робость. Казалось бы, все ясно. И все-таки он ни в чем не был уверен. Но Наташа ответила:

— Да, конечно, — и неожиданно добавила: — Если ты этого хочешь.

— То есть как, если я хочу? — растерянно спросил Левашов. — А ты сама? Тебе что, это безразлично?

— Нет. Совсем нет. Но в этом я условий не ставлю. Будет так, как решишь ты.

Он не нашелся, что сказать. Как решит он! А как еще он может решить, если это самая главная его мечта.

— В общем, можем здесь жить, если, конечно, тебя устраивает, во всяком случае пока меня не переведут в другой гарнизон.

— А тебя должны перевести?

— Да нет, но наше дело военное — нынче здесь, завтра там…

— Да, ты прав, — задумчиво сказала Наташа, — такова у военных жизнь. — И, помолчав, тихо добавила: — И у их жен.

— Значит, сегодня мы пойдем подадим заявление. — Теперь уже он распоряжался. — Через десять дней сыграем свадьбу. Эти дни ты будешь жить здесь. Хозяйка тебе понравится, увидишь, какая она милая старушка. Правда, иногда странные вопросы задает, но не обращай внимания…

— Не бойся, мы с ней найдем общий язык, — перебила Наташа.

— Не сомневаюсь. Но особенно не слушай ее. Знаешь, старый человек… Вот. А я буду жить в казарме, но каждый вечер буду приходить, если вырвусь.