Александр Кулешов - Белый ветер

Зато сейчас, на рассвете, огонь просыпался, еще лениво, медленно, но уже видны были дымки, отдельные багровые очаги, словно зажженные костры на берегах этого зеленого моря. Местами уже целые лесные участки затягивались дымным покрывалом. Чем больше светлело, тем яснее и рельефнее становилась общая картина. Чем выше поднимался вертолет, тем более впечатляющими представлялись масштабы бедствия. И силы людей, боровшихся с огненной стихией.

Левашов хорошо различал теперь глубокие канавы, окружавшие деревни и поселки, вырубки, остановившие лесные пожары. Черные зоны гари обрывались там, где человек преградил путь огню. Божьими коровками группировались внизу пожарные машины. Безостановочно, неслышные отсюда, с вертолета, вгрызались в землю и упрямо ползли бульдозеры, канавокопатели, землеройные машины, протягивая за собой бороздки канав, непреодолимых для огня. Целые караваны зеленых цистерн двигались по дорогам. И всюду сновали люди, деловитые, как муравьи.

Вертолет летел над торфяниками.

Видны были обширные черные пространства, они медленно наступали, и на гребне неторопливо катящейся волны плясала огненная бахрома. Однако пространств, не тронутых пожаром, было неизмеримо больше. Кое-где они напоминали гигантские ковры, расчерченные ровными линиями канав, поблескивавших водой.

Левашов до боли в глазах вглядывался в эти желтые поля. Это в их глубинах накапливается тепло, аккумулируется, выражаясь научным языком, и происходит самовозгорание. Сначала чуть-чуть, где-то там, в недрах, начинает тлеть, разгораться очажок. Он ширится, набирает силы, распространяется во все стороны. Этакий бесшумный, медленный взрыв. Наступает момент, когда огонь вырывается на поверхность.

И уже занялись иссушенная зноем трава, неглубокие корни берез, а там уже пламя перекинулось на лесную подстилку — мох, прошлогодние иглы, отмершие и упавшие сучья. Пошел полыхать огонь по родимой земле…

Вот и сейчас не знал Левашов, глядя на знакомое, обычно совсем мирное торфяное поле, не таится ли под его привычной травянистой поверхностью грозная опасность, не клокочет ли там, в глубинах, огненное море. Он вернулся в лагерь озабоченным. Понял, что борьба предстоит серьезная.

Тем временем в штаб поступили сведения, что в одном из квадратов возникли крупные лесные пожары, с которыми нужно было покончить немедленно; они грозили распространиться и захватить большие массивы. Десантники, в комбинезонах, с противогазами через плечо, строились у палаток.

Капитан Кузнецов разбивал людей на небольшие группы, одну из которых возглавил Левашов.

— Будете десантироваться с вертолетов, — сообщил командир роты. — Положение серьезное, товарищ лейтенант, — он говорил отрывисто, немного даже торжественно. Левашов впервые видел его таким. — Огонь должен быть остановлен. Это приказ! И берегите людей, главное, соблюдайте безопасность. Дело новое, но неожиданностей для десантников быть не может. Для нас на войне многое будет неожиданным! Главное не это, главное, чтоб наши действия были неожиданными. Никакой огонь не должен нас испугать. Выполняйте!

Левашов откозырял и пошел к своим товарищам, которые уже грузились в вертолеты.

И вот он снова в воздухе.

Летевший с ним офицер-пожарник, с картой на коленях, рассказывал, что произошло. Накануне днем были обнаружены новые большие очаги загорания торфа в непосредственной близости к лесам. Офицер был там сам — он не спал уже двое суток, у него опалило брови и ресницы, глаза покраснели от бессонницы, голос сел.

Горящий торфяник подступал к вековому бору, огонь захватил мелколесье. Вдоль опушки на максимальных оборотах пустили бульдозеры: первый валил мелкий лес, второй, шедший уступом чуть сзади, отваливал. Когда жар стал нестерпимым и бульдозеристов сняли с машин, на их место сели саперы-десантники. Один вел машину, а другой поливал его, себя, мотор водой из ведер, непрерывно по цепочке подаваемых ему.

— Так и не ушли, черти! — восхищенно рассказывал пожарник. — Там же как в аду было — мне уж можешь поверить. Пока все не сделали, не ушли. Орут друг на друга: «Чего копаешься?», «Куда свернул!», «Наряд получишь!». Кричат, а дело делают. Не ушли, пока не кончили. Потом, когда сошли с машин, обнялись и без сил в траву повалились. Между прочим, фамилии их я записал. На медаль «За отвагу на пожаре» будем представлять.

— Ну-ка, ну-ка! — оживился Левашов. — Что это за орлы?

— Сейчас скажу. — Офицер полез в планшет, достал какую-то бумажку и прочел: — «Старший сержант Солнцев и рядовой Третьяков». Эти самые. Ты чего, лейтенант, хохочешь?