Сара Зарр - Джем и Дикси

Я раскрываю шкаф. В нем оказываются запасные одеяла и подушки, утюг, гладильная доска и два белоснежных пушистых халата. Я немедленно натягиваю один прямо поверх одежды:

– Смотри!

– Чего тебе?

– Да посмотри же!

Дикси поворачивается, чтобы увидеть, как я с широкой улыбкой вожу руками по плюшевой ткани, словно история с колесом обозрения уже нисколько меня не заботит. Я кручусь перед ней ровно до тех пор, пока она не закатывает глаза, воскликнув, что я выгляжу максимально глупо. Но уже через минуту она тянет ко мне руки:

– Я тоже хочу халат.

Достаю из шкафа второй и кидаю ей.

– Какой же он мягкий, – тянет Дикси, укрывшись им, словно одеялом.

Спрятав руки в просторных рукавах, я отправляюсь в ванную комнату. На мое удивление, она оказывается не такой огромной, как я представляла. Единственное, что притягивает взгляд, – чистейший белый цвет. Пол, раковина, туалет, тумбочка, душ – все это чуть ли не светится этим ярким, отполированным до блеска белым.

– Я приму ванну! – кричу я сестре.

– Мм… ладно, – бормочет Дикси. Устроившись на кровати, она прикрывает глаза под тихие звуки телевизора.

Сняв халат, я раздеваюсь и надеваю его обратно. Сложив джинсы, свитер, нижнее белье и носки в аккуратную стопочку, я выхожу из ванной и убираю их в тумбочку у кровати. Именно тогда мне в голову приходит мысль забрать рюкзак с деньгами с собой. Не то чтобы я боюсь, что Дикси будет в нем рыться, просто… А может, и правда боюсь. В любом случае, я хочу, чтобы он был при мне. Положив его на пол ванной, я поворачиваю кран и слушаю шум воды. В небольшой корзинке рядом с раковиной я нахожу четыре мочалки и маленькие бутылочки с кондиционером, шампунем, лосьоном и гелем для душа. Открыв гель для душа, я принюхиваюсь. Лимон. Повернувшись к ванне, я выливаю всю бутылочку прямо в воду и настраиваю температуру. Пока ванна наполняется мыльной пеной, я запираю дверь, вешаю халат на крючок и погружаюсь в воду. Я позволяю ей бежать, пока все мое тело не исчезает под густым одеялом пузырей. Я закрываю глаза и снова вижу папу и Дикси, счастливо смеющихся где-то высоко на колесе обозрения, под самыми облаками. Я не могу избавиться от этой навязчивой картинки, которая, словно яркое солнце в летний день, ослепила меня и оставила свой отпечаток прямо у меня на сетчатке. Почему именно оно? Со мной произошло столько плохого за этот день, за эту неделю, за всю жизнь в целом. Почему именно эта мелочь застряла шипом в моем сердце?

Открыв глаза, я расслабляюсь, позволив ногам всплыть на поверхность. Лак на ногтях потрескался и облез, зато ноги все еще были гладкими и шелковистыми после бритья свежими лезвиями. Я и сама понимаю, насколько глупо злиться на сестру за то, что отец проводил с ней намного больше времени, чем со мной. Она была всего лишь ребенком. Если и стоит винить кого-то в этом, то только его.

Проблема в том, что отца никогда не было рядом. Он не мог принять на себя груз всех накопившихся в моем сердце обид. Рядом была только сестра.

Приподняв бедра, я погружаюсь в воду с головой. Помассировав волосы у самых корней, я слегка приподнимаюсь, высунув из воды только нос и рот. Кровь пульсирует в ушах гулкими ударами, словно волна, бьющаяся о прибрежные скалы где-то очень-очень далеко. Прямо сейчас, под водой, для меня не существует ничего, кроме этих размеренных ударов, и я прислушиваюсь. Прислушиваюсь и думаю. И понимаю, что злюсь не только на отца. Я злюсь на себя.

Сегодня рано утром, пока Дикси еще спала, в моей голове родилась идея, лишенная каких-либо деталей, но предельно ясная. Потом я задумалась о том, что было бы неплохо появиться в школе хотя бы в первой половине учебного дня, чтобы не вызвать никаких подозрений у мистера Бергстрома. Мне хотелось, чтобы он лично убедился в том, что я в порядке и со мной ничего не случилось после того, как отец забрал нас из школы. Потом мне захотелось поблагодарить Луку. А после я хотела видеть Дикси. Только Дикси. Для того чтобы убедиться, что она не заметила пропажи денег и никому ничего не разболтала. Из нас двоих мне лучше было знать, что с ними делать.

Как только подушечки моих пальцев начинают смешно сморщиваться, я выбираюсь из ванны и сливаю воду. Остатки пузырей на моей коже еле слышно шипят и лопаются, когда я оборачиваюсь полотенцем. Замотав мокрые волосы вторым полотенцем, я опускаюсь на белый пушистый коврик спиной к двери и одним движением вываливаю на пол все содержимое рюкзака. По коврику разлетаются пачки денег, томик «Гроздьев гнева» и несколько пачек «Асьенды». Из школьных принадлежностей – только мой дневник чтения. Обычно я ничего не ношу с собой в школу, но мне очень хотелось, чтобы последнее впечатление у миссис Кантрелл обо мне было хорошим.