Владимир Канивец - Крах диссидентки

Когда Арсений вышел, Вадим хмуро кивнул:

— Идите за мной.

Поглядывая на ручные часы — видимо, времени было мало, — он так стремительно шел по длинным коридорам, что Арсений едва успевал за ним. Вот и фотолаборатория. Двое охранников работали точно роботы: щелк-щелк, щелк-щелк, следующий. Очередь — человек пятнадцать. Арсений думал, что простоит тут с полчаса. Но через пять минут уже держал в руке высушенный фотоснимок, на котором, правда, он был похож и на себя, и еще на кого-то, очень похожего на него. Охранник, очевидно заметив по выражению лица, что клиент не очень доволен, весело воскликнул:

— О’кей!

— О’кей! — усмехнулся Арсений.

— Повторять не будем, лучше не сделают! — хмуро взглянув на снимок и на охранника сквозь темные очки, сказал Вадим. — Они только хвастают, что у них лучшие в мире фотоаппараты! Ну ничего, Константин Петрович примет. Может, выпьем кофе?

— Давайте! — охотно согласился Арсений, так как откуда-то донесся дразнящий запах.

— Кофе здесь готовить умеют! — впервые похвалил порядки в ООН Вадим, когда они вошли в кафетерий. — Вы, пожалуйста, садитесь вот тут, а я возьму. Вам одну чашечку или две?

— Одну.

— А я выпью две! Они придумали такие маленькие чашечки — как наперсток! — опять недовольно буркнул Вадим.

Кофе действительно был вкусным, чашечки на несколько глотков. Когда подошли к машине, Арсений спросил:

— Не могли бы вы проехать по центру города?

— Не терпится посмотреть Нью-Йорк? — спросил шофер, выезжая со двора не через гараж, а через ворота, в которых тоже стояло двое охранников. — Можно, конечно, и сейчас поехать. Но вам Нью-Йорк еще так же надоест, как и сирены пожарных машин! Я никак не могу к ним привыкнуть: как заревут — душу выворачивают! Я уже третий год тут живу! Ну вот вам Бродвей. Потом увидим центральный парк. Ну и айда домой, а то Константин Петрович, наверное, уже волнуется.

Первое заседание Генеральной Ассамблеи ООН было назначено на 20 сентября. Дипломаты, как и раньше, спокойно занимались своими делами, для них ничего особенного, нового в этом событии не было. Для Арсения же все было открытием, и он с волнением ждал, когда войдет в зал пленарных заседаний, сядет в отведенное ему кресло делегата Украинской ССР. Ему уже сказали, что каждой стране — независимо какая она: большая или маленькая — отводится шесть мест. Одно из них займет он, Арсений. Начало работы Генеральной Ассамблеи в десять часов. Арсений завел часы на восемь и раньше лег спать. Но сон не приходил, ведь здесь двенадцать ночи, а в Киеве уже восемь утра; и пожарные машины, как назло, почти беспрерывно ревели за окном. Арсений то включал электричество, то гасил свет, поглядывая на часы и со страхом думая о том, что так без сна он может и до утра провертеться. А потом не заметил, как заснул. Проснулся — за окном светло: половина восьмого. Ну, вовремя и без звонка встал. И почувствовал, что хорошо выспался. «Начинаю, значит, акклиматизироваться», — подумал он, отбросив одеяло.

Думал, что поднялся рано, но, когда, побрившись и умывшись, вышел из комнаты, увидел, что жизнь в представительстве уже бурлит. У всех было торжественное настроение, все оделись по-праздничному. Начинался самый интересный период жизни для тех, кто был связан с ООН. Костя — веселый и, как всегда, страшно озабоченный! — сказал Арсению:

— Вы идите с Вадимом! Ваше кресло во втором ряду, возле угандийцев! В этом году они наши соседи. Да я там буду…

Приехали за полчаса до заседания, а народа в коридорах, в зале уже полно. Арсений зашел взглянуть, где места Украинской ССР. Зал, как и все помещения здесь, казался величественным. Потолок высокий, куполообразный, будто в храме, усеян лампами, так как окон нет, дневной свет сюда не пробивается. Стол президиума, за ним всего три кресла. Трибуна выдвинута ближе к первым рядам кресел в зале. Справа, объяснил Костя, кабины переводчиков, слева, на уровне третьего этажа — большие окна, видны телекамеры. Там места корреспондентов. Треть зала отгорожена барьером: там и на балконе — места для публики. Пройти туда, как сказали Арсению, можно только имея приглашение. В проходах сновали женщины, работающие в аппарате ООН, раскладывали на столах делегаций документы.

Арсений вышел в фойе, где уже было тесно, не протолкнуться, встретил Антона Сергеевича. Тот разговаривал с невысокой круглолицей негритянкой с оригинальной прической: густые волосы ее были заплетены в тоненькие, как шпагат, косички.