Владимир Канивец - Крах диссидентки

— Я первый муж ее дочери! — сердито проговорил Арсений, которого раздражало, что врач, вместо того чтобы ответить на его вопрос, учиняет ему допрос. — А это ее внук! — добавил Арсений, положив руку на Алешино плечо и привлекая его к себе. — Передайте ей, что мы заходили.

Арсений взял Алешу за руку и пошел к выходу из коридора, чувствуя: гнев, накопившийся в душе, вот-вот хлынет через край и он скажет врачу что-нибудь резкое, о чем потом будет жалеть.

— Не волнуйтесь, — вдогонку крикнул врач. — Ей уже значительно лучше.

Из больницы Арсений проезжал мимо дома Елены Львовны, но не остановился, не зашел в него. Вырвавшись на трассу, вспомнил, что не отдал соседке ключи, но возвращаться не хотелось, к тому же в субботу разрешаются в больнице свидания с больными и он снова приедет с Алешей. Не выдержало, значит, доброе сердце Елены Львовны всего, что на нее навалилось. Сердце, правда, давно у нее побаливало. А после смерти мужа она все чаще и чаще пила какие-то лекарства, пахнувшие валерьянкой. Вита не только не сочувствовала матери, а порой недовольно спрашивала: «Зачем ты все это пьешь? Весь дом пропах твоими лекарствами!» Елена Львовна лишь вздыхала в ответ, перечить Вите она не смела. Инфаркт. Арсений думал, что эта болезнь поражает только мужчин. И чаще всего руководителей, которым приходится внезапно спускаться вниз по крутой служебной лестнице! Но, видимо, и простых женщин она не обходит.

Всю дорогу Арсений ломал голову: куда срочно пристроить Алешу? В садике, знал, нелегко получить место. Ну ситуация! Женщине одной с ребенком нелегко, а мужчине еще труднее. «Да ничего, как-то все устроится, — успокаивал себя он. — Невозможно все предусмотреть, жизнь сама подскажет, что и как. Не я первый, не я последний оказываюсь в такой ситуации».

Перед мысленным взором всплыло: Лина стирает в тазике белье на берегу реки, он сидит рядом, Алеша и Тома брызгают друг на друга водой, визжат от щекочущих брызг. Может, в этом и есть семейное счастье?

Едва Арсений открыл входную дверь, как Алеша побежал по коридору с радостным криком:

— Мама! Мама!

Увидев, что в комнате нет не только матери, но и мебели, растерянно остановился. Постоял онемело какой-то миг, вернулся к отцу, удивленно спросил:

— А где мама?

— В Америку уехала, — ответил Арсений, сам не зная, как это у него вырвалось, ибо от Алешиного радостного крика «Мама! Мама!», казалось, сердце оборвется.

— А когда она приедет? — снова спросил мальчик. — Завтра?

— Да, завтра, — облегченно вздохнул Арсений, так как Алеша не понял всего, что отец ему сказал.

— А где стол?

— Мама убрала, чтоб ты мог в ее комнате кататься на велосипеде, — сказал Арсений: не мог же он сказать сыну правду. — Пойдем возьмем из машины велосипед, а то кто-нибудь еще заберет его, пока мы с тобой тут стоим. Пойдем!

В почтовом ящике было полно газет, несколько писем. На одном конверте — довольно пухлом! — не было обратного адреса. «Должно быть, анонимка», — подумал Арсений: после напечатанных в газете фельетонов ему приходили иногда анонимные письма с угрозами и проклятьями.

Отправлено письмо, судя по штемпелю, из Киева. Взяв нож, аккуратно вскрыл его, он не терпел того, как делала Вита; всегда торопливо рвала конверт, вынимая письмо. Конверт надо сохранить, порой он может больше сказать об авторе, чем само письмо. Особенно если указан обратный адрес. В конверт было вложено четыре странички, напечатанные на машинке.

Арсений прочел заголовок, напечатанный прописными буквами: «Первая пресс-конференция Виты Гурко в аэропорту Нью-Йорка». Арсений взглянул на последнюю страничку. «За точность текста ручаюсь, ибо записал ее на магнитофон с приемника. Ваш Доброжелатель!»

Не поленился записать, перепечатать, послать. Наверное, злорадствует: отплатил за памфлет! Что же Вита сказала корреспондентам? Надо почитать, а то, может, тут и про меня что-нибудь есть, иначе «Доброжелатель» не старался бы как можно скорее ознакомить меня с этой заокеанской радиопередачей. Да, вот Виту спрашивают, читал ли ваш первый муж, автор политических памфлетов, роман «Рубикон»? Вита отвечает: читал и не советовал отдавать в печать. Новый вопрос: как он отнесся к тому что роман издан в Нью-Йорке? Как и все ортодоксы, которые критиковали меня! Это и было причиной, спрашивают дальше, что вы порвали с ним? Да, отвечает Вита это была одна из причин. Потом ее спросили, почему не взяла с собой сына. Она ответила, что муж (то есть Арсений) оставил сына как заложника, надеясь, что она вернется ради сына. Но этого никогда не будет! Она уверена, что сын сам приедет к ней, как только достигнет такого возраста, когда будет иметь право сам решать, где и с кем (на Украине с отцом или в Америке с матерью) ему лучше жить. Она уверена, что он приедет к ней.