Владимир Канивец - Крах диссидентки

Арсению хотелось стукнуть дверью так, чтобы в квартире все задрожало, но понял, что этим только насмешит их, и, сдерживая гнев, тихо щелкнул замком. Смех оборвался — неужели услышали? — из комнаты, веселая, разгоревшаяся от возбуждения, в золотистом халате, выскочила Вита. Увидев Арсения, радостно воскликнула:

— О, ты вовремя пришел! Свари, пожалуйста, кофе!

— Я тебя хотел об этом попросить, — хмуро ответил Арсений…

Почти каждый день, возвращаясь с работы, Арсений заставал в Витиной комнате Марчука. Жена говорила, что они работают над сценарием фильма. Арсений с горечью отметил: прежде она все, что писала, читала ему, а теперь даже не говорит, какая тема сценария. Марчук вскоре настолько обнаглел, что ходил уже на кухню варить кофе, вел себя так, будто он не в гостях, а дома. Вита видела, что Арсению это не нравится, но не только не ограничивала Марчука, а, наоборот, поощряла, посылая его на кухню даже в тех случаях, когда они сидели в комнате втроем. Марчук, из которого хвастовство сыпалось как мякина из веялки, выдал Арсению тайну, старательно скрываемую Витой.

— Можете нас поздравить, — сказал Марчук, величественно Скрестив руки на груди и вскинув голову. — Мы закончили работу над сценарием по мотивам Витиного романа «Рубикон»! Это будет гениальный фильм, — хвалил сам себя Марчук за то, чего еще не сделал. — Он обойдет все экраны мира! Я уже вижу каждый его кадр!

— Может, вы скажете, на какой студии его будут снимать? — не скрывая иронии, спросил Арсений.

— А какое это имеет значение? — вопросом на вопрос ответил Марчук. — Роман, имевший в Америке большой успех, возьмется экранизировать любая студия мира, так как это и для фильма гарантированный успех! А также гарантированная миллионная прибыль! А это — прибыль — там главное. Это только при системе декоративных кустов никого не интересует, будут ли смотреть фильм пустые стулья или зрители. Государственная казна богатая, неудача будет законно списана, лишь бы в фильме поднималась сугубо правильная идея! Вижу, вы не согласны со мной?

— Требуется одно уточнение, — ответил Арсений. — Нет бездарных идей! Есть бездарные люди, которые берутся за воплощение каких-то идей! Настоящим гениям все подвластно. Вы, должно быть, знаете этот курьез. Станиславский, говоря драматургу, что есть много интересных тем, изложил сюжет: она полюбила ничтожество, вместо того чтобы отдать свое сердце действительно умному, талантливому. Все разочарованно запротестовали: банальная история. А Грибоедов, возразил Станиславский, написал на этот сюжет «Горе от ума».

— Знаю этот анекдот! — снисходительно усмехнулся Марчук. — И могу привести сотни высказываний гениальных художников о том, что не материал, а мастер определяет художественный уровень произведения! Тысячи скульпторов долбили мрамор, но только Микельанджело создал из него «Пиетту», какую я имел счастье видеть в Риме. Ах, Рим! — еще выше задрал голову Марчук, закатывая глаза и приняв позу монаха, ставшего на колени перед высоко повешенной иконой. — Какое это чудо! И как я завидовал Гоголю, который мог поехать туда, там жить и писать свои гениальные «Мертвые души». Это мое личное мнение, но я глубоко уверен, что только в Риме наш великий Гоголь мог создать такой шедевр! — Марчук развел руками, которые все время держал скрещенными на груди, усмехнулся, иронически растягивая сжатые губы. — И никто его из Союза писателей за это не исключал! А какую сатиру он написал! Ого-го!

— Гоголь не только любил свой народ, а страдал его страданиями. Он смеялся сквозь слезы, он… — Арсений остановился, увидев, как свысока иронически усмехается, слушая его, Марчук. Помолчал, хмуро продолжал: — Да, я повторяю прописные истины. Но не все так называемые прописные истины так уж устарели, как это кажется некоторым любителям модных заокеанских новаций! Кстати, эти новации в Америке называют консервативной революцией! Правда, чудесно звучит?

Настало время хмуриться Марчуку: он сложил руки на груди, презрительно поджал толстые губы. Старая, мол, песня! Все у нас прекрасно, у них — плохо. Черное и белое! И никаких других цветов! Хотя и собирался здесь, где ему все не нравилось, ставить фильмы. И Государственные премии за них получать, и призы на международных фестивалях, до которых пока еще не мог дотянуться, объясняя это тем, что идейные тиски не дают ему в полной силе проявить свой гений.

В комнату вернулась Вита.

— Простите, — поднялся Арсений, — завтра должен сдать в номер статью, которая еще в чернильнице. Итак, оставляю вас.